Логике научного исследования

тем исчезают бесследно. Конечно, ни один физик в таком случае не скажет, что он совершил научное

открытие (хотя он и может попытаться так перестроить свой эксперимент, чтобы сделать этот резуль-

тат воспроизводимым). В действительности имеющий научную значимость физический эффектсле-

дует определить как такой, который может быть неоднократно воспроизведен любым человеком, вы-

полняющим соответствующий эксперимент предписанным образом. Ни один серьезный физик не

предложил бы для публикации в качестве научного открытия сообщение о любом таком «оккультном

эффекте» (как я предлагаю называть явления такого рода), для воспроизведения которого он не мог

бы дать никаких инструкций. Такого рода «открытие» было бы немедленно отвергнуто как химери-

ческое просто потому, что попытки проверить его привели бы к отрицательным результатам6. (Отсю-

да следует, что любые споры по вопросу о том, действительно ли встречаются события, которые в

принципе неповторимы и уникальны, не могут быть разрешены наукой, — это споры в области мета-

физики.)

Теперь мы можем вернуться к выдвинутому в предыдущем разделе положению о том, что субъек-

тивный опыт или чувство уверенности ни в коем случае не могут оправдать научного высказывания и

в рамках науки не способны играть никакой роли, за исключением разве что роли объекта эмпириче-

ского (психологического) исследования. Чувство уверенности, сколь бы интенсивным оно ни было, 23

никогда не сможет оправдать некоторое высказывание. Действительно, я могу быть настолько сильно

уверенным в истинности некоторого высказывания, убежден в очевидности моих восприятий, поко-

рен силой моего опыта, что каждое сомнение по этому поводу покажется мне абсурдным. Но являет-

ся ли это хотя бы малейшим основанием для принятия моего высказывания в качестве научного?

Можно ли оправдать какое-либо высказывание тем, что К.Р.П. бесповоротно уверен в его истинно-

сти? Единственным ответом на это является «нет», и любой другой ответ был бы несовместим с иде-

ей научной объективности. Таким образом, то, что я испытываю чувство уверенности, которое явля-

ется для меня твердо установленным фактом, не может быть охвачено сферой объективной науки, кроме как в форме психологической гипотезы,которая, конечно, требует интерсубъективной провер-

ки. Из предположения о том, что

6 В литературе по физике известны примеры сообщений, сделанных серьезными исследователями, об имев-

ших место эффектах, которые не могли быть воспроизведены, поскольку дальнейшие проверки привели к от-

рицательным результатам. Широкоизвестным таким примером из недавнего прошлого является так и остав-

шийся необъясненным положительный результат опыта Майкельсона, полученный Миллером (1921-1926) в

Маунт-Вилсоновской обсерватории, после того как он сам (так же как и Морли) перед этим воспроизвел отри-

цательный результат Майкельсона. Поскольку последующие проверки снова дали отрицательные результаты, ныне принято рассматривать их в качестве решающих и объяснять расходящийся с ними результат Миллера

как полученный «в результате воздействия неизвестного источника ошибки».* См. также раздел 22, особенно

примечание *1.

43

у меня действительно наблюдается такое чувство уверенности, психолог может вывести с помо-

щью психологической и других теорий определенные предсказания относительно моего поведения, и

эти последние могут быть подтверждены или опровергнуты последующими экспериментальными

проверками. Однако с эпистемологической точки зрения совершенно неважно, было ли мое чувство

уверенности сильным или слабым, основывалось ли оно на сильном или даже непреодолимом впе-

чатлении бесспорной достоверности (или «самоочевидности») или только на сомнительной догадке.

Ни один из этих факторов не имеет отношения к вопросу о возможных способах оправдания научных

высказываний.

Эти соображения не решают, конечно, проблемы эмпирического базиса, но они, по крайней мере, помогают нам увидеть главную трудность в ее трактовке. Требуя от базисных и всех других научных

высказываний объективности, мы не считаем, что существуют какие бы то ни было логические сред-

ства, посредством которых мы могли бы свести истинность научных высказываний к нашему чув-

ственному опыту. Более того, мы не позволяем приписывать какой-либо привилегированный статус

высказываниям, описывающим чувственный опыт, то есть высказываниям, описывающим наши вос-

приятия (их иногда называют протокольными предложениями). Последние входят в науку только как

высказывания психологического характера, а это означает, что они представляют собой гипотезы та-

кого рода, для которых стандарты интерсубъективной проверки (учитывая нынешнее состояние пси-

хологии), конечно, не очень высоки.

К какому бы ответу об эмпирическом базисе мы в конце концов ни пришли, одно совершенно яс-

но: если мы будем придерживаться нашего требования объективности научных высказываний, то те

высказывания, которые принадлежат к эмпирическому базису науки, также должны быть объектив-