Читаем Логике научного исследования полностью

ными, то есть должны допускать интерсубъективную проверку. При этом интерсубъективная прове-

ряемость всегда означает, что из подлежащих проверке высказываний можно вывести другие прове-

ряемые высказывания. Таким образом, если базисные высказывания в свою очередь должны допус-

кать интерсубъективную проверку, то в науке не останется окончательно установленных высказы-

ваний.В наукене могут существовать высказывания, которые нельзя было бы проверить, а следова-

тельно, в ней не может быть и высказываний, которые нельзя было бы опровергнуть, фальсифициро-

вав некоторые из их следствий.

Таким образом, мы приходим к следующей точке зрения. Системы теорий проверяются путем вы-

ведения из них высказываний меньшей степени универсальности. Эти высказывания, в свою очередь, поскольку они также должны допускать интерсубъективную проверку, проверяются сходным обра-

зом и так далее ad infinitum.

Можно подумать, что такое воззрение приводит к бесконечному регрессу и потому несостоятель-

но. В разделе 1, критикуя индукцию, я излагал возражение, согласно которому индукция приводит, как представляется, к бесконечному регрессу. Читателю может показаться теперь, что то же самое

возражение можно выдвинуть и против процедуры дедуктивной проверки, которую я отстаиваю. Тем

не менее это не так. (45:)

Дедуктивный метод проверки не может обосновать или оправдать подвергаемые проверке выска-

зывания, да он и не предназначен это делать. Поэтому нам не грозит опасность бесконечного регрес-

са. Однако необходимо признать, что ситуация, к которой я привлек ваше внимание — проверяе-

24

мость ad infinitum и отсутствие окончательно установленных высказываний, которые не нуждались

бы в проверке, — действительно создает проблему. Ясно, что проверки не могут производиться ad infinitum: рано или поздно нам придется остановиться. Не входя сейчас в детальное обсуждение этого

вопроса, я отмечу только, что невозможность бесконечного продолжения проверок вовсе не противо-

речит моему требованию, согласно которому каждое научное высказывание должно допускать про-

верку. Дело в том, что я не требую, чтобы каждое научное высказывание было действительно прове-

рено,прежде чем оно будет принято. Я требую только, чтобы каждое такое высказывание допускало

проверку, или, иначе говоря, я отказываюсь принять точку зрения, согласно которой в науке суще-

ствуют высказывания, которые нам следует покорно принять как истинные только потому, что про-

верить их представляется невозможным по логическим основаниям.

Глава II. О проблеме построения теории научного метода

Всоответствии с предлагаемым мною подходом, эпистемологию или, иначе говоря, логику науч-

ного исследования следует отождествить с теорией научного метода. Теория метода, поскольку она

выходит за рамки чисто логического анализа отношений между научными высказываниями, имеет

дело с выбором методов,то есть с решениями относительно способов рассмотрения научных выска-

зываний. Конечно, эти решения в свою очередь зависят от цели,которую мы выбираем из некоторого

множества возможных целей. Предлагаемое мною в этой книге решение, которое устанавливает пра-

вила, относящиеся к тому, что я называю «эмпирическим методом», тесно связано с моим критерием

демаркации: я предлагаю принять правила, обеспечивающие проверяемость научных высказываний, то есть их фальсифицируемость.

9. Почему методологические решения необходимы?

Что же представляют собой правила научного метода и почему мы нуждаемся в них? Возможна ли

теория таких правил, то есть методология?

Ответы на эти вопросы во многом зависят от принимаемого ученым или философом отношения к

науке. Один ответ дадут те, кто, подобно позитивистам, рассматривает науку в виде системы выска-

зываний, удовлетворяющих определенным логическим критериямтипа осмысленности или верифи-

цируемости. Совершенно по-другому ответят те, кто (подобно мне) склонен видеть отличительный

признак эмпирических высказываний в их восприимчивости к пересмотру — в том, что их можно

критиковать и заменять лучшими высказываниями; при этом основной задачей считается анализ при-

сущей науке способности к прогрессу и типичного для нее способа выбора в решающих случаях од-

ной из конкурирующих систем теорий.

Я полностью готов признать наличие потребности в чисто логическом анализе теорий, который не

учитывает того, каким образом изменяются и развиваются теории. Замечу, однако, что такой анализ

не раскрывает тех аспектов эмпирических наук, которые я ценю превыше всего. Система классиче-

ской механики может быть «научной» в любой степени, которая вам нравится, но если вы принимае-

те ее догматически — считая, что в ваши задачи входит защита столь успешно действующей системы

от критики до тех пор, пока эта система не будет полностью опровергнута,— то вы поступаете как

Перейти на страницу:

Похожие книги

Философия
Философия

Доступно и четко излагаются основные положения системы философского знания, раскрываются мировоззренческое, теоретическое и методологическое значение философии, основные исторические этапы и направления ее развития от античности до наших дней. Отдельные разделы посвящены основам философского понимания мира, социальной философии (предмет, история и анализ основных вопросов общественного развития), а также философской антропологии. По сравнению с первым изданием (М.: Юристъ. 1997) включена глава, раскрывающая реакцию так называемого нового идеализма на классическую немецкую философию и позитивизм, расширены главы, в которых излагаются актуальные проблемы современной философской мысли, философские вопросы информатики, а также современные проблемы философской антропологии.Адресован студентам и аспирантам вузов и научных учреждений.2-е издание, исправленное и дополненное.

Владимир Николаевич Лавриненко

Философия / Образование и наука
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное
Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука