Локон Медузы

С тех пор моя жизнь представляет из себя один сплошной ужас и порабощение. В доме навечно затаился страх перед тем, что обитает в подвале. Не прошло и месяца, как слуги стали шептаться между собой о большой черной змее, которая с наступлением темноты принимается ползать возле винных бочек, и о том, что след ее неизменно ведет к противоположной стене, что расположена в шести футах оттуда. Наконец мне пришлось переместить все припасы в другую часть подвала, потому что чернокожих никоим образом нельзя было заставить приблизиться к тому месту, где видели змею.

Затем о черной змее начали поговаривать полевые рабочие. Каждую полночь она якобы навещала хижину старой Софонизбы. Один из рабочих показал мне ее след, а вскоре я обнаружил, что и сама тетушка Софи постоянно наведывается в подвал особняка и часами бормочет что-то, склонившись над тем самым местом, куда не осмеливался подойти ни один другой негр. Господи, я был просто рад, когда эта старая ведьма умерла! Нисколько не сомневаюсь в том, что в Африке она была жрицей какого-то древнего дьявольского культа. К моменту смерти ей должно было быть почти сто пятьдесят лет.

Иногда мне слышится, как ночами что-то крадучись движется по дому. Порою на лестнице, в том самом месте, где расшатаны доски, раздается странный шум, и запор в моей комнате звякает, как будто на дверь кто-то давит с другой стороны. Разумеется, я всегда держу дверь на замке. И еще — иногда по утрам мне чудится слабый запах плесени в коридорах и еле видимый липкий след в пыли на полу. Я знаю, что должен охранять волосы на картине. Если что-нибудь случится с ними, то существа, засевшие в этом доме, отомстят неизбежно и ужасно. Я даже не осмеливаюсь умереть, ибо жизнь и смерть — одно и то же для человека, оказавшегося в плену того, что вышло из Р’лайха. Ужасная кара ожидает меня за небрежение своими обязанностями. Локон Медузы схватил меня, и уже никогда не отпустит. Если вы, молодой человек, дорожите своей бессмертной душой, то никогда не связывайтесь с обретающим на Земле тайным всепоглощающим ужасом.

VI

Когда старик закончил свой рассказ, маленькая лампа уже давно угасла, а большая почти догорела. Я понял, что до рассвета недалеко, а тишина снаружи свидетельствовала о том, что гроза прошла. Эта необычная история так заворожила меня, что я избегал глядеть на дверь, боясь увидеть, как снаружи на нее и в самом деле давит нечто, не имеющее названия. Трудно было разобрать, какое чувство владело мной в тот момент — абсолютный ужас, недоверие, причудливое любопытство или же все три вместе взятые. Я лишился дара речи и принужден был ждать, когда мой странный хозяин сам развеет овладевшее мною наваждение.

— Хотите увидеть это?

Голос его был очень тих и нерешителен, но по нему было видно, что он предельно серьезен. Любопытство взяло верх над остальными одолевавшими меня чувствами, и я молча кивнул. Он встал, зажег свечу и, держа ее высоко перед собой, открыл дверь.

— Пойдемте наверх.

Я страшился вступить в эти пахнущие плесенью коридоры, но колдовская атмосфера дома, казалось, подавила мою. Половицы надсадно скрипели у нас под ногами. Однажды я вздрогнул — в пыли у подножия лестницы мне померещилась еле заметная тонкая полоска, похожая на след от веревки.

В мансарду вела скрипучая расшатанная лестница, где не хватало нескольких ступенек. Честно говоря, я был рад необходимости внимательно смотреть под ноги — это был хороший предлог не смотреть по сторонам. В коридоре, густо затянутом паутиной, царила кромешная тьма, и лежала толстым слоем пыль, в которой четко отпечатался след, ведущий к двери в его дальнем конце. Заметив остатки сгнившего ковра, я невольно подумал о множестве ног, прошедших по нему за то долгое время, что он здесь лежал. И еще я подумал о существе, у которого не было ног.

Старик привел меня прямо к той двери, куда был проложен путь в пыли, и на секунду замешкался с заржавевшим замком. Теперь, зная, что картина так близко, я действительно испугался, но уже не осмеливался отступить. В следующий миг мы оказались в пустой студии.

Свеча давала очень слабое освещение, но все же позволяла разглядеть основные детали. Я заметил низкий наклонный потолок, огромное мансардное окно, старинные трофеи на стенах и, конечно же, большой занавешенный мольберт в центре комнаты. Де Русси зашел за него, раздвинул пыльные покровы и молча поманил меня. Мне потребовалось собрать все свое мужество, чтобы приблизиться к картине, особенно после того, как я увидел, что глаза его расширились и замерцали в неверном свете пламени свечи, едва он взглянул на открытый холст. Но любопытство вновь побороло мои опасения — я обошел мольберт, и, встав рядом с де Русси, увидел наконец эту проклятую вещь.