Ломая печати

— Говорят, вы одаренный математик, у вас самые лучшие расчеты и попадания, — обратился к нему казачий капитан, — похвалитесь своим искусством!

Командир минометчиков погрузился в свои расчетные таблички, потом скомандовал: «Огонь!» Вторым выстрелом он разнес дом, в котором был немецкий наблюдательный пункт. Капитан тут же преподнес ему в подарок свой бинокль.

Молнией разнеслась по краю весть о рейде Леманна по вражеским тылам. О Леманне рассказывали, что он служил в Будапеште в представительстве вишистского правительства. Когда французы стали убегать из немецких лагерей в Венгрию, он всячески помогал им, а когда они собрались перейти в Словакию, оставил в Будапеште жену и детей и ушел с ними. Это был умный, опытный, хорошо обученный офицер, и капитан всегда поручал ему самые сложные задачи. Когда возникла необходимость обследовать в немецком тылу дорогу из Быстрицы в Венгрию, выбор пал на него. Два дня о нем и его ребятах не было ни слуху ни духу. Вернулись они только на третий день вечером. Усталые, голодные, до нитки промокшие, все в грязи, но довольные. Еще бы! Пройдя через немецкие позиции, они сразу же наткнулись на гостиницу, битком набитую студентками, которые не могли попасть на каникулы домой. Конечно, в гостинице они не только развлекались, но и кое-что разузнали. Так что потом шли почти наверняка. Выбрали подходящее место в лесу над дорогой. Прождали день. К вечеру послышался шум мотора. Немецкий грузовик на полном газу взбирался вверх по склону. Впереди ехал мотоцикл с автоматчиками. Они разделались с ним в одно мгновение. Мотоциклисты так и вывалились на дорогу, а те, в грузовике, если не погибли под пулями, так сгорели в пламени. Солдат же, что вприпрыжку понеслись вниз, скосили автоматными очередями. Только свалился последний, они сразу же исчезли, будто тени. «Эти-то хоть воюют, тогда как мы знай коченеем на треклятом этом перекрестке», — ворчал Белещак. И все с ним согласились.

Больше всего слухов приходило из третьего отряда. Пейра на антолской дороге не зевал. Однажды принесли известие, что на винокуренном заводе, где нашли сапог, немцы заперли примерно сорок цыган, женщин, детей, стариков. Патруль Ашере их вызволил. В другой раз передали, что Ардитти и Дане отправились в разведку. Они конфисковали у крестьянина телегу, хлестнули лошадей и подались вверх в горный поселок, на «лазы», к дому, который показался им подозрительным, так как вполне мог служить немцам наблюдательным пунктом. Коняжки тянули, а они шли рядом с телегой. Приблизились почти вплотную к дому. Везде тишина. Окна затворены. Двери на замке. Труба не дымит. И вдруг вспышка огня и выстрел. То было предупреждение. Значит, немцы там все же были. У Ардитти и Дане под одеждой было оружие, но они не применили его. Завтра скажут свое слово минометы. Повернув назад, они помчались вниз. А на следующий день за этот самый дом Ардитти и получил от казачьего командира бинокль.

Всех взволновала акция в венгерских Гоковцах.

Тамошний военный гарнизон передал, что готов снабдить словацких повстанцев оружием. Объясняли это тем, что осуждают измену Салаши и его нилашистский переворот, в результате которого в страну вступили немцы. Они поддерживали попытку Хорти заключить мир и впустить в страну советские войска, как это сделали румыны. По их мнению, однако, следовало действовать как можно быстрее, поскольку немцы уже были в соседних Шагах и могли заявиться в любую минуту. Капитану это сообщение показалось столь значительным, что он отправился в Гоковцы лично. Ночью они подошли к Дудинцам на словацко-венгерской границе. В здании таможни, набитом солдатами и таможенниками, их познакомили с венгром в штатском костюме, который подтвердил полученное известие. Он только обратился к повстанцам с просьбой дать несколько выстрелов и тем самым сделать вид, что они напали на гарнизон. В противном случае нилашисты обвинят венгров, что они выдали оружие без боя — ясно, ничего хорошего из этого не получится. «Так, так, так», — произнесли французы и вышли во тьму. Венгр в штатском шагал рядом с капитаном. Они перешли границу. Миновали венгерскую таможню, темную, пустую. Подошли к мосту над рекой, за ней чернели дома.

— Проходи! — приказали они венгру.