Лорд Галифакс: святой Лис

25 августа Галифакс и Рачиньский, посол Польши в Лондоне, подписали договор о взаимопомощи. Договор этот предполагал немедленную помощь партнеру, «вовлеченному в военные действия с европейской державой в результате агрессии последней» (статья 1) или «любого действия европейской державы, которое явно ставит под угрозу, прямо или косвенно, независимость одной из Договаривающихся сторон» (статья 2)523.

В тот же день Гитлер вызвал к себе Гендерсона и передал для правительства Его Величества личное письмо. Гендерсон в свою очередь моментально переправил его в Лондон, куда вылетел и сам для консультаций по возможному ответу. В этом письме фюрер говорил о том, что германо-польский вопрос должен быть урегулирован в ближайшем времени, независимо от того, какими обязательствами и с кем связана Польша, оказавшаяся запертой между Советским Союзом и Рейхом, которые объявили себя союзниками. Также говорилось, что новая война будет куда страшнее и разрушительнее войны 1914–1918 гг., но что фюрер по-прежнему искренне желает договориться с Великобританией и что это его последнее предложение мирного соглашения с Британской империей.

Гендерсон прилетел к 6 часам вечера на следующий день 26 августа. Состоялось заседание Кабинета министров, после которого было сделано решительное заявление о том, что намерение выполнить британские обязательства перед Польшей, несмотря на российское предательство, остается твердым. Чемберлен в тот день сидел глубоко за полночь и все переписывал и переписывал свой ответ Гитлеру. Сам он так комментировал тот шаг фюрера: «Относительно предложений Гитлера, вопреки распространенному мнению в Берлине, они не включают в себя предложения мирного решения польской проблемы. Наоборот, они выводят Польшу как вопрос, который будет улажен Германией. И после этого (т. е. если мы оставим Германию в покое) Гитлер сделает нам великолепное предложение, которое в действительности будет англо-немецким союзом. Менталитет этого экстраординарного человека был бы невероятен для любого, кто не видел его и не говорил с ним. Я полагаю, что в волнении о перспективе этого англо-немецкого союза, возможность которого открылась для него с новой силой после непринужденности заключения соглашения с Россией, он почти забыл Польшу! Но мы не думаем забывать ее»524.

Днем 27 августа вся телефонная связь между Берлином и Лондоном и Парижем была неожиданно отключена на несколько часов. В это самое время в доме 88 по Итон-сквер, принадлежавшем лорду Галифаксу, появился «таинственный господин». Встречали его Чемберлен, Кэдоган и сам радушный хозяин дома. Таинственным господином был швед Далерус, личный друг и представитель Геринга, который единственный из верхушки Рейха все еще хотел добрых отношений с Британией. Позиция британской стороны была проста: Великобритания не хотела войны, особенно если ее можно было избежать, но намеревалась благородно выполнить свое обязательство перед Польшей и поэтому хотела, чтобы Германия провела прямые переговоры с поляками. Чемберлен сказал Далерусу, что поляки будут бороться, но не сдадут Коридор. Максимумом, который они могли сдать, был Данциг. Лорд Галифакс понял Дале– руса так, что немцы теперь оценили британское намерение воевать, если бы они вторглись в Польшу525.

Гендерсона отправили обратно в Берлин 28 августа. В британском ответе для Гитлера, который он вез с собой, говорилось следующее: в то время как обязательства правительства Его Величества, данные Польше, остаются в силе, польское правительство было готово вступить в переговоры с немецким правительством для разумного решения предмета спора на основе охраны существенных интересов Польши и международной гарантии урегулирования в конечном итоге. Гитлер получил этот текст от Гендерсона около 11 часов вечера. Он попросил срок для обсуждения данного послания со своим правительством, на что посол, убежденный в том, что предложение его правительства максимально лаконично и все еще можно исправить, с надеждой согласился. Ответ фюрера надежд миру, казалось, не оставлял. В ультимативной форме там было указано, что 30 августа в Берлине ждут польского эмиссара, полномочного вести переговоры по Данцигу и Коридору, а от Лондона ждут полного забвения Версальского соглашения.

Послу документ был передан в 19:15 29-го числа. С учетом шифрования телеграмм такого порядка, в лучшем случае в Британии получили бы его к утру 30 августа, т. е. непосредственно в тот день, когда в Берлин уже должен был отправиться для переговоров представитель Польши. Разумеется, такие предложения Рейха теперь выглядели издевкой. Все же Гендерсон не растерялся, а пригласил к себе польского посла в Берлине Юзефа Липского, передав ему всю информацию, а сам снесся с Галифаксом и скорый приблизительный ответ британского правительства имел уже к четырем часам утра 30-го числа.