ЛОРИНГ

Вскоре впереди показалась такая же круглая решетка, которая закрывала проход в соседнем туннеле. Уборщики подошли к ней, зазвенели ключами. Я стоял у стены, ожидая, пока они отопрут подвесной замок. Но вот они прошли за решетку и заперли за собой. Когда они удалились достаточно, чтобы не видеть мой фонарь, я подошел к замку и принялся за работу. Хорошая конструкция, из дорогих, изобретен в прошлом году. Официально считается, что его невозможно взломать – особая форма ключа предполагает точную, ювелирную, я бы сказал, работу с запирающим механизмом. Но ведь и Лоринг не какой-то там воришка. Работай я только с легкими замками, кому были бы нужны мои услуги?

Я разложил на земле сверток с отмычками. Понадобились дополнительные тонкие щупы из проволоки, которые по ходу дела я изгибал плоскогубцами. Не прошло и четверти часа, как замок открылся. Дальше в туннеле стояла плотина. Она преграждала путь воде, и каменное устье оставалось сухим. Я шел, пока не уперся в металлическую дверь. Судя по кирпичной кладке вокруг, ее установили недавно. Замочная скважина была достаточно широкой, чтобы можно было рассмотреть внутреннее помещение. Там было темно, но где-то все же находился осветительный прибор, поскольку я видел очертания стен. Так как было тихо, я вскрыл замок – на это ушло около десяти минут – и проник внутрь. Под сводчатым потолком тянулись провода толщиной в большой палец. Похоже, здесь электрическое освещение. Через несколько шагов стал слышен шум генератора. Канализационный смрад ощущался слабо, его перебивал крепкий запах хлорки. Светлые горки этого вещества виднелись под стенами. Внезапно над моей головой зажглась лампа. Я от неожиданности рванул в сторону, но спрятаться было негде. Лампа горела желтым, тускло, свет дергался в судорогах, потом стал мигать очень часто и наконец потух. Но стоило мне сделать несколько шагов, как он включился снова. Нужно было торопиться: в этом месте негде укрыться, а от прямого света нет спасения.

Я добрался до еще одной двери, из-за нее доносилась музыка и пронзительный писк. В замочную скважину удалось разглядеть людей в белых халатах как у докторов, да и сама обстановка напоминала больничную. Там было несколько коек и приспособлений для осмотров. Открыть дверь было бы слишком рискованно, но тут я заметил решетку стока. Теперь, наверное, его переоборудовали в вентиляцию. Вероятней всего, труба объединяла сливы из домов. А значит, она должна была идти в самой стене, параллельно основному коллектору. Я оторвался от двери и огляделся. Немного дальше наверху был еще один сток. Вполне возможно, что они соединены между собой. Я мог ошибаться, но не имел права отмахнуться от этой идеи. Незаметно попасть в лабораторию другим путем невозможно.

Мигающий свет нервировал. Мерещились тени по углам, краем глаза я то и дело видел чью-то фигуру, но стоило обернуться, и это оказывался узор из трещин на стене или кусок трубы.

Я разбежался и вскочил на стену, вцепился пальцами в решетку и завис. Открыть ее будет непросто, болты покрылись ржавчиной. Я оторвал кусок от подкладки своего пальто, намочил ткань в керосине из лампы и хорошенько натер шляпки болтов, стараясь как можно больше жидкости выдавить в проем. Осталось обработать всю решетку по кругу и подождать. Чтобы не терять времени зря, я осмотрелся. Чутье не подвело Вудроу. В этой лаборатории продолжались эксперименты Стоуна. В туннелях, где я побывал, находились отдельные камеры, в которых обитали подопытные. Многие из них не отличались от мертвецов, разве что дышали изредка. Другие проявляли агрессию, скребли руками стены, рвали на себе волосы и кожу. Они походили на диких зверей или же, что точнее, на безумцев. Но пятеро из них, и это пугало еще больше, вели себя иначе. Они были помещены отдельно. Эти люди стояли. Просто стояли посреди камеры, глядя перед собой. Зрелище напоминало чулан кукольника с подвешенными марионетками, только ниток не видно, и оттого еще страшнее. Стоило мне заглянуть в окошко, как они повернули головы. Все пятеро одновременно посмотрели туда, где секунду назад стоял я. Не знаю, что будет, если они меня увидят. Но сама мысль, что людей можно превратить в такое, вселяла омерзение. Я старался не думать о том, что мой приятель Вудроу частично имеет отношение к этому кошмару, который творится в подземелье. До сих пор мне причиняло боль понимание того, что он не Стоун и не ловец на самом деле, а существо, совсем недавно появившееся на свет, причем благодаря моим стараниям. Осознать это в полной мере было слишком тяжело, ведь тогда я должен был принять всю ответственность за происходящее в Асилуме, за смерти политиков, за похищение бедняков, а также за все то, к чему приведет освобождение созданных зверей.