Лошадь. Биография нашего благородного спутника

Потом мы с Рэнсомом снова поговорили о том, что, согласно его представлениям, лошади занимают сегодня антропогенную экологическую нишу. Все же, пусть даже эти гаррано радуются мерзкой погоде, у них хватает других проблем. На тех же самых пустошах проживает выносливая и крепкая популяция иберийских волков, выстоявших в этом краю не первое тысячелетие. Неподалеку, почти что «за углом», мы заметили полностью обглоданные скелеты кобылы и жеребенка. Крошечное, совершенное по форме копытце вместе с еще покрытой шкурой частью ноги лежало в грязи. Должно быть, волки преследовали кобылу, дожидаясь тех недолгих мгновений, когда она будет вынуждена прилечь, чтобы родить, и окажется уязвимой.

На большей части остальной территории Европы волки либо выбиты, либо количество их крайне ограниченно (в некоторых отдаленных уголках их даже реинтродуцируют), однако в горах Галисии они делают все, что хотят. Волки уничтожают огромное количество жеребят гаррано. Во время наших поездок Лагос обратила мое внимание на шрамы на задних ногах малышей, подчеркивая тем самым, что волков не всегда ждет удача. Самих волков мы не видели – они слишком умны, чтобы попадаться на глаза людям, – однако заметили много волчьих следов и кучек помета.

Галисийцы привыкли контролировать численность волков, строя для них ловушки и организуя охоту. Самому раннему письменному сообщению об охоте на волков примерно тысяча лет, однако сам обычай конечно же намного старше. Лагос показала нам несколько ловушек – сложенных из камня парных высоких стен, обычно почти в километр длиной. Они сходятся между собой, образуя очень широкую букву «V», в конце которой выкопана глубокая яма. Во время коллективных охот – до изобретения огнестрельного оружия – местные жители выходили в горы целыми деревнями, шумом выгоняя волков из логова. Пытаясь спастись, волки бежали вдоль стен, не понимая, что попали в ловушку, до тех пор, пока стены не сходились и бежать было уже поздно. Во время загона люди также прятались в укромных местах и шумели, пугая и подгоняя криками волков. И если одинокий человек не допускал таких вольностей в отношении стаи волков, то селяне, собираясь вместе, очевидно, могли загонять этих зверей, не рискуя здоровьем и жизнью. Доведенные до отчаяния, гонимые волки добегали до угла буквы «V» и падали в яму, где их убивали. Галисийцы сохраняют стены этих загонов в качестве памятников культуры.

Соперничество с волками составляет несомненный вызов для лошадей, однако я подозреваю, что питание утесником представит вызов для любого из травоядных. Это весьма бесполезное растение. На нем растут листья, которые, едва появившись, тут же превращаются в сверхострые колючки. Хуже того: захваченную утесником землю трудно восстановить. Чем чаще ты жжешь утесник, тем лучше он растет.

При всем этом утесник может оказаться единственной причиной, которая позволила выжить пони Атлантического побережья: научившись есть эту не самую удобную пищу, кони сумели продержаться на не самой удобной земле. Гаррано, возможно, в каком-то роде представляют собой ранний пример выбора обозначенной Рэнсомом антропогенной ниши: перейдя на утесник, они сумели прожить в области, непригодной для человека.

Эти невысокие и крепкие пони, часто не дотягивающие до 1,5 метра в холке, крупноголовые и пузатые, – словом, эти маленькие и смешные зверушки, скорее всего, одна из главных линий, лежащих в основе существующих ныне пород, в особенности могучих тяжеловозов, а также рослых и выносливых ирландских верховых. К тому же гаррано нельзя назвать бесполезными, хоть у них и маленький рост. Они и вся их родня с побережья Атлантики, как показывают исследования генетического аппарата, наделили своих потомков крепкими ногами, необходимыми для тех тяжелых работ, которые в конечном итоге возложили на них люди, – как, например, перевозку средневекового рыцаря со всем его вооружением.

Тем не менее их, бедолаг, презирают. Они как комик Родни Дэнджерфилд[158], только среди лошадей. Местные жители различают гаррано, которых называют bestas – животными, – и лошадей, которых называют caballos. Вся честь достается caballos; на долю bestas, как и ослов, выпадает рабский труд.

Галисийцы пытались «улучшить» породу гаррано за счет скрещивания с другими породами, но безуспешно. Лагос рассказала мне об одной такой попытке, когда местные жители приобрели чистокровного жеребца какой-то другой породы, лучшего производителя, чем местные коротконожки, и приставили его к группе кобыл гаррано.

В первый год жизни в табуне жеребец был очень хорош и силен, народилось много жеребят, однако следующей зимой он едва не умер от голода.

«Всю зиму он только ел и ел, – пояснила Лагос. – Но весной все равно был слишком слаб, чтобы интересоваться кобылами, и его пришлось забить. Но это еще не самое худшее, не выжили и все его жеребята».