Читаем Лоскутная философия (СИ) полностью

Я чую фетор быдла культуры и корифеев этой культуры. Мне тошнотворно "общее место" - то, что понятно всем и всем ясно; ведь раз понятно и ясно, что же внимать ему? Ибо общее - спать, жрать, срать, pardon. И когда вопят: круто! - я знаю: враки. Неинтересно, плоско, банально, что бы там ни было; винегрет общих мест про любовные шашни, деньги, карьеры, бизнес, бандитов, про благородство, честь, добродетель и героизм "во имя морали" - гнусные подвиги, когда доблестный вохра, ради дел партии и устава, бьёт в ухо узника.

Это было. Было и есть, терзаюсь я и жду гения, кто приходит и говорит: очнитесь! мир, он иной совсем, вы в плену симуляции и надуманных ценностей; вы гниёте и гибнете.

Пошлость "общих мест" царствует. Даже опусы гениев на все сто из расхожего и лишь случаем дарят дух, восстающий в высоты, где нам быть д'oлжно. Ведь неспроста Платон, задыхаясь в узилище "общих мест", создал искристый мир идей и вознёс его к свету, вслед за чем вышел сам к богам. Честь безумным!


145

Общее (вроде этики и морали), - "обще-", так сказать, "человеческое", - дурно, знал Данилевский. Целить быть "нравственным", т. е. быть "человеком вообще", твердил он, значит равнять себя с общим местом, с бесцветностью и отсутствием личности.


146

Дабы стать частью сущего, надо стать, кто ты есть, чем ты был рождён до того, как впал в этику "общих мест", утративши свои ценности.


147

Вкусы вне споров, мнит 100% рода людского с ветреным ханжеством. Вслед за чем все немедленно - скопом - любят и одобряют пошлых паяцев, пошлых витиев, пошлых учёных. Вкусы вне споров. Вы правы массой, я - одиночеством.


148

В прошлом веке, в 70-х, славилась "деревенская проза", что упивалась сельскими нравами. Урбаноидность мнилась фальшью, но вот деревня... Глянуть бы глубже. Книксены перед весью (либо же городом) есть, практически, упивание первородным грехом как первым "антропогенным", так сказать, действом, дрейфом от истин.

Да, от peccato originale - нравы и "лады" славной деревни, с виду сусальные, тем не менее страшные. Ведь недаром пришёл Христос. Он рассчитывал, что безумная речь Его обратит людей от их "ладности". Люди взяли в ней, что подходит их мерзостям, остальное же слушают сотни лет как метафору и зевают вбок: эка, выдумал... Коль спросить, чт'o сказал Христос, приведут "не убий" из наследия знания "зла-добра", "не кради" и так далее. Про "блаженны нищие духом", "лилии кольми паче", "'yшки игольные" для богатых редко кто вспомнит, сходно не вспомнят про "возлюбите". Это ведь сразу, - сказочным образом, сверхъестественно - возникает иной мир, где президенты, деньги, величия, церкви, подвиги и другой людской вздор загремят с вершин, чтоб взамен славить Бога.


149

Снятся богини, сочные груди, крепкие бёдра; всё это радостно, усладительно и в обилии... Это всё не сказать прошло мимо, но - как бы вскользь меня. Мне, как всем, счастье, вольность, восторги мерялись дозами. Оттого и тоска по снам с их роскошеством. Оттого мне претит "сей мир", где обманут судьбой, обещавшей с избытком, но давшей толику, плюс где люди и сам я попросту куклы при кукловоде, скаредном, алчном. Вот зачем я ищу ключ всего, превративший нас в вещь.


150

Знанья черпают всюду, кроме мозгов своих, - этак проще. Правда, случается впасть в условия личных кризисов, и тогда ржавый, брошенный механизм наш делает ход-другой. Но, как правило, нынче мозг не используют. Из источников знаний в лидерах что? Par exellence, телевиденье, что внушает нам сведенья под стать спросу, - кой, в идеале, ясельный уровень персонажей "Дом-3" или "Comody-club", где пошло, чтобы купили. Скажете, что так было всегда и что люди мыслят с трудом? Едва ли. Прежде мы были чаще с природой, да и с собою, к нам долетал глас Божий. Коммуникации опрокинули на нас рог изобилия из банальностей, и они погребли нас. То есть cherchez TV... Но, возможно, вы правы? И, может, массовый тип действительно думал мало, праздно, поверхностно? В этом случае он сквернил чин Рода Людского и подлежит суду как насильник. А ведь и правда: плоть мучить скверно, разум - почётно? В общем, филистер (или двуногое с мозгом курицы) не достоин почтения. Принижающий разум должен быть истреблён... Жестоко? Вовсе нет. Это битва за Жизнь, за величие Человека, за его статус. Косная масса лезет в стан мыслящих, сеет пошлые вкусы, госты креветочных, заявляет претензии, оскверняет храм духа глупыми мемами. Сколько бисера вмято свиньями в грязь намеренно! Этот как бы весёлый, бодрый, общительный и бесхитростный сброд, заваливший своим дерьмом СМИ, TV и ru.нетность, груб и воинствен. Он опускает всё в свою тьму. Сократа афинская чернь бивала - чтоб не глушил, наверное, треск банальных умов гром мысли, равной богам... "Ленивы", "нелюбопытны", - ёмко о плебсе выложил Пушкин.

Праксис СМИ - панихида по нации, скисшей в фальши. Высшее стёрто, низкое царствует. Как мучитель еврейства в маске нео-фашизма принят в Израиле среди юных болванов - сходно в России взрос палач для неё. Он - пошлость.


151

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги