Читаем Лоскутная философия (СИ) полностью

Чт'o пройдёт фильтры разума - то и есть. Остальное есть, но без права быть. Суть вещей при подобном подходе не замечается. Бах для масс "лабуда", потому что в нём уйма нот, куча, масса всего, как в жизни, что не прошла тест разума. Оттого и курьёзы. Скажем, составилась мысль о книге будто о должной сумме страниц (полос). Если их меньше нормы, им не назначат статусность книги. Если их много - тоже не книга; надо урезать, чтоб стала книга. Так вот и действует Сцилла зла и Харибда добра.

Любовь... Чем была любовь? Чудо, сказка, волшебность, взрыв всей органики и магический синтез! Нынче - гламурная случка в VIP-интерьере с рванием, как бы в страсти, на фигурантке бра от Армани (от Intimissimi). Коль любовь в реквизите убогом, это не та любовь; нет любви, если нет антуража. Ну, и про Бога... Бог, Он ведь чт'o был? Сущность, Всевышний, Кой мог содеять всё, что захочет. Днесь Бог - лик в рамке, блеющий этикой. Толкования облепляют явление, познают его инструментом "зла" и "добра", купируют, - и выходит урезанный, ограниченный, истолкованный клон.


466

С позорной и нестерпимейшей ересью в отношении Бога надо кончать. В искусственном: в рясах, в службах, в акафистах, на иконах и в таинствах, - Бога нет. Он был так затёрт человечьими толками, что чуть виден. Схимники - в оппозиции к белым клирикам, так же, как к киновийным, да и взялись они из особого, углублённого чувства к Богу. Надо постигнуть: Бог не мораль отнюдь; "не убий", "не кради" и так далее - это всё от библейского змея, князя морали, лорда законов, строемых на превысшем - смерти. Всяк закон, норма, правило обоснованы смертью. Бог свергал закон беззаконием, что принёс Христос ("смерть закона - Христос", Рим. 10, 4). Выглядя в мире дерзким смутьяном, наглым юродом и богохульником, Бог законами осуждён, являя, что мораль призвана к умерщвлению Жизни-Истины, каковою Бог был. Бог есть "Жизнь как субстанция Жизни; но и Сверхжизнь, ибо Он Саможизнь, от Него вся иная Жизнь", - говорил Дионисий. Бог есть бессмертие. Это напрочь ломает modus vivendi, созданный смертью.


467

Онтологический криминал. Реальные М (гамадрилы с шарами мыщц, но с банальным умом, увы) и подруги их, настоящие Ж (блонды с ветром в мозгах), - это цель человечества; Шварценеггер и Барби всегда влекут. Но - заблудшего человечества. Расхождение Ж и М длит разлад в человеке, цельном в начале. В Еве с Адамом люди отторгнулись "первозданного чина", пишет Исаак Сирин. Разошедшись душевно, анатомически и так далее, эта пара интенций, гробя эдемское, сотворили взамен его М и Ж. Впрочем, как же иначе при установке воли, мышления и перцепции на понятие "зла-добра", при котором Адам-"добро" предъявляет претензии к Еве как к "добру небесспорному", чтоб сводить её к переменной конструкции, отвечающей планам быть адекватной алчбам Адама.

Ж и М - плод растящего половую, да и любую рознь, направления разума, искромсавшего мир донельзя. Это преступники хуже прочих: онтологический криминал, рассекший эдемский тип (обладавший свободой, вечностью, всемогуществом) на гротескные части, что напрягаются скомкать райское массой фаллосов и грудей.


468

Культура.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги