Лотос

Я бреду по снегу в носках-тапочках. Жгучий комок стыда внутри меня отгоняет ледяной ветер, который пытается сбить с ног. Оливер подбегает ко мне, как только я подхожу к своему крыльцу, и бросает мои ботинки и пальто рядом с нами.

– Сидни…

Когда я падаю на Оливера, он заключает меня в объятия. Тут же из меня вырывается болезненный вой, и я разбиваюсь вдребезги, постепенно слабея. Осознание моего преступления целиком вонзается в меня мощными зубами, поэтому я начинаю крепко прижиматься к Оливеру и рыдать в его рубашку.

Прильнув ко мне щекой, он обнимает меня и целует волосы, пока я разламываюсь на части.

Он ничего не говорит, и я за это благодарна. Он просто позволяет мне плакать. И этот плач был невероятно уродливым и очищающим от иных уродств.

Руки Оливера гладят меня по волосам, его тихий шепот – успокаивающий саундтрек к моему горю, а луна и звезды – наши единственные свидетели. Я тихо бормочу:

– Спасибо.

Спасибо тебе за то, что вернулся за мной.

Спасибо за то, что простил меня.

Спасибо, что любишь меня, мои уродливые стороны и все остальное.

* * *

Мы лежим, свернувшись калачиком, на моем диване. Настроение мрачное и тихое. Алексис удовлетворенно мурлычет на коленях у Оливера, не обращая внимания на охвативший нас хаос. Я измучена, повержена, и у меня не осталось слез, чтобы плакать. Есть только свист ветра за моим окном, опухшие глаза и сердцебиение Оливера под моим ухом. Его рука не отпускает меня с тех пор, как мы больше часа назад, спотыкаясь, вошли в теплый дом. Его жест и внимание были подтверждением того, что он со мной и не отпустит меня. Его пальцы скользят по моему предплечью, его теплое дыхание касается моих волос.

Прижимаясь ближе, я тянусь внутрь себя, чтобы обрести голос и, наконец, нарушить наше молчание.

– В том, что я тогда сказала, не было ни логики, ни разума, ни ясной мысли, – бормочу я сквозь пересохшее горло. – Я словно была одержима. Я будто вновь переживала этот кошмар и просто выплевывала неосторожные слова, когда мое тело отреагировало на спусковой крючок.

– Сидни, не ищи смысл в травме, которую получила. – Оливер понимающе сжимает мою талию. – Травма подобна яду. Она просачивается, когда ты меньше всего этого ожидаешь, и остается надолго даже после того, как осядет внутри тебя, тем самым нанося еще больше урона и разрушений. Это порочный круг.

– Как ты так хорошо справляешься? – интересуюсь я.

– Я справляюсь ничуть не лучше тебя, Сид… просто по-другому, я полагаю. Я провел двадцать два года, сражаясь в одиночку. К этому я привык. Так я устроен. Ты же выражаешь свои эмоции.

Я киваю ему в знак понимания, мои глаза закрываются с прерывистым вдохом.

– Я хотел бы сказать тебе, что у твоей боли есть срок годности, но я никогда не буду тебе лгать, – нежно говорит мне Оливер. Он целует меня в висок. – Всегда будут моменты, которые застигнут тебя врасплох и из-за которых у тебя перехватит дыхание. Фейерверк, например. С точки зрения логики я знал, что мне ничего не угрожает, точно так же, как ты знала, что Гейб никогда не причинил бы тебе вреда.

Я шмыгаю носом.

– Он никогда меня не простит.

– Я поговорю с ним. Это займет время, но если я что-то и знаю, это то, что надежда никогда не исчезает.

– Он ненавидит меня.

– Нет, Сидни, он любит тебя. Вот почему ему больно.

Я вынуждена прикусить нижнюю губу, чтобы она не дрожала, а затем снова и снова начинаю прокручивать в голове выражение лица Гейба. Все, чего я хочу, – это отключиться и забыть о своей разрушительной ошибке.

– Думаю, мне следует немного поспать. Я эмоционально опустошена.

– Я тоже устал, – со вздохом соглашается Оливер и начинает вставать с дивана, из-за чего мне приходится слезть с него. – Я собираюсь принять душ. Мне придется сбегать домой и позаботиться об Афине, но потом я присоединюсь к тебе в постели.

Улыбка расплывается при мысли о том, чтобы провести с ним ночь.

– Хорошо.

Оливер наклоняется, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на моих губах. Он не спешит, благодаря чему я чувствую исходящие от него восхищение и его безусловную любовь ко мне. Он убирает тонкую прядь волос с моего лба, его губы скользят вверх, а руки обхватывают мое лицо.

– Ты пройдешь через это, Сид, – шепчет он в мои волосы. Уверенность пронизывает его слова. – Ты можешь пережить все, что угодно. Ты – королева Лотоса.

Отстранившись, он вместе со мной улыбается. Его глаза показывают мне, сколько всего он вкладывает в эти слова. Я преисполнена надеждой.

Мы гуськом поднимаемся по лестнице. Оливер направляется в ванную, а я зажигаю несколько свечей в своей спальне для создания атмосферы, после чего падаю на кровать и зарываюсь под простыни. Я несколько минут смотрю в потолок, когда включается душ – успокаивающий фон для моего беспокойного разума. Слезы и ностальгия смешиваются во мне, и я переворачиваюсь на другой бок, открываю ящик прикроватной тумбочки и достаю фотографии от Лорны.