Lover In Low Light (СИ)

Это так ясно видно из того, как они подбирают фрукты друг для друга, словно инстинктивно, словно они до сих пор живут вместе. Они передают фрукты и овощи друг другу плавно и без единого слова.

Это так ясно видно из того, как Лекса ведёт их за домашним мылом в киоск без остановок и без слов, даже переходя к противоположной стороне переулка так, чтобы Кларк было удобно идти рядом. Слишком много лосьонов и мыла с эвкалиптом, на которые у Кларк аллергия. Даже запах заставляет глаза краснеть и чесаться.

Это так ясно видно из того, как Кларк заказывает дополнительный кофе в закусочной для Лексы, из того, как она спрашивает у кассира, представляют ли из себя сливки жидкость или порошок, ведь она знает, что Лекса не любит сливки в виде пудры. Когда кассир подтверждает, что сливки действительно в виде порошка, то Кларк заказывает два пакетика с сахаром и высыпает их в напиток Лексы. Она не выпускает из виду то, как Лекса закусывает губу, когда берёт кофе или то, как её зелёные глаза сияют в улыбке, которая не касается её губ.

Это так ясно видно из того, как Лексе хочется собрать волосы в хвост. Когда она стонет, Кларк лишь смеётся и стягивает резинку со своего левого запястья. Она всегда носит вторую резинку на всякий случай. Это привычка, от которой Кларк так и не отошла.

Они подходят ко входу на рынок уже в третьем кругу, и Лекса тихо произносит:

— Ты всё ещё живёшь в лофте.

Кларк на мгновение закрывает глаза, а потом вздыхает и кивает:

— Я не могла отпустить его.

— Ты живёшь теперь там с Финном?

— Нет, — быстро сказала Кларк. — Он не живёт со мной. Он остаётся иногда, но мы не живём вместе. Я не могла разделить это место с кем-нибудь ещё.

— Но ты делишь, — настаивает Лекса. — Он остаётся там, так что ты делишь.

Кларк мотает своей головой. Она не хочет объяснять, и лишь говорит:

— Ты не понимаешь, — когда Лекса посмотрела на неё и изогнула бровь, Кларк прерывисто вздохнула. — Есть некоторые моменты, о которых ты не знаешь.

Лекса молчит, ожидая от Кларк продолжения, ожидая, что она расскажет ей обо всём, чего она не знает. Когда Кларк ничего не произносит, Лекса коротко кивает и отвечает:

— Хорошо.

Они снова выходят из рынка, и музыка уличных исполнителей доносится до них. Кларк замирает на месте, когда знакомая песня касается её ушей и заставляет сердце резко упасть в живот. Глаза застилает, когда образ папы приходит в её разум: его широкая яркая улыбка, когда он тянется к ней.

Она подпрыгивает, когда руки обвивают её, и Кларк быстро моргает. Блондинка смотрит вниз, чтобы перестать видеть отца, но когда она чувствует на себе руки, то встречается взглядом с Лексой, с её зелёными глазами, полными печали и понимания. Губы брюнетки растягиваются в грустной улыбке, когда она достигает пакета с продуктами Кларк.

Лекса ставит сумку девушки рядом со своей и берёт Кларк за руки. Блондинка не имеет ни малейшего понятия, что она делает, но следом Лекса кладёт одну руку на талию и начинает кружить Кларк. Девушка спотыкается перед тем, как вернуться к объятия Лексы, и её осеняет, что сейчас происходит.

Снова вращая её, Лекса тянет Кларк в дикий, необычный танец. Это неряшливо и смешно, и они наступили друг другу на ноги уже больше, чем один раз. Кларк смеётся сквозь слёзы, когда Лекса кружит её и опускается. Этим она лишь напоминает Кларк, что она всегда знала, что Лекса — её единственная.

Они танцуют так, словно кроме них нет никого, словно весь мир только и состоит из них. Есть только они и музыка. Когда их песня заканчивается и начинается более медленная, то танец сходит к спокойному раскачиванию — руки Лексы на бёдрах, руки Кларк — вокруг шеи. Когда и эта мелодия кончается, девушки всё ещё покачиваются на месте, находятся в мягких объятиях. Лицом Кларк утыкается в шею Лексы, и брюнетка держит её так, словно больше никогда не отпустит.

— Он всё ещё любит тебя, Кларк, — нашёптывает Лекса через волосы Кларк. — больше, чем все звёзды небо.

Кларк вздрагивает при этих слова, новые слёзы свободно стекают, когда она захватывает спину Лексы. Она сильнее утыкается носом в шею Лексы, почти не понимая своих действий. Родной запах заставляет прятаться всё сильнее, глубже.

— Спасибо тебе, — шепчет Кларк и дотрагивается рукой с другой стороны шеи. Кларк закрывает глаза и слегка касается губами кожи Лексы.

Она чувствует, как руки сжали её талию, как Лекса сильнее прижимается грудью, словно воздух только что был выбит из неё.

Кларк открывает глаза и отходит назад.

— Извини, — произносит она, покидая объятия Лексы и проведя рукой по своим волосам. — Извини, Лекса. Я просто… ты успокаивала меня, и я…

— … Поддалась порыву, — закончила за неё Лекса, тяжело вздохнув. Её глаза распахнуты широко. Они темны не так, как обычно, и Кларк не может выдерживать этот взгляд. — Всё нормально.

— Нет, не нормально.

— Не нормально, но должно быть, — сказала Лекса, поднимая с земли сумку и облизывая губы. — Мне нужно…

— … Идти, — кивая, сказала Кларк. — Да, мне тоже.