Lover In Low Light (СИ)

— Мне стало немного легче, когда ты перестала говорить о ней, когда ты не могла больше слышать её имени, — продолжала она, — но в то же время ты мечтала о ней или рисовала её, и тогда мы снова возвращались к самому началу, и мне нужно было выяснить, что происходит, услышать, потому что, что бы я ни сказала об этом, было постоянно неверно, я говорила тебе то, что знала, что ты хочешь услышать.

— Это не справедливо, — сказала Кларк, фокусируясь на каждом слове.

— Нет, ты права. Не справедливо, — Рэйвен пожимает плечами и проводит рукой по своему хвостику. — Это не справедливо. Всё не справедливо. Всё то, как устроен этот мир, не справедливо, Кларк, всё то, что ты возложила на меня, и всё остальное, начиная с того дня, когда Лекса ушла.

— И я прошу прощения за это, но…

— Ты не можешь уйти от Лексы, потому что ты не хочешь этого, — сказала Рэйвен, подходя, — и ты постаралась, чтобы и мы не допустили, чтобы ты забыла о ней.

Желудок Кларк сделал сальто вокруг себя, завязываясь и завязываясь в узел. Как же она не понимала… как она не видела, что делает?

— Считаю ли я, что вы двое должны быть вместе? — спросила Рэйвен. — Да, абсолютно точно, но ты не можешь продолжать нас всех втягивать в это. Ты не можешь лишь желать, чтобы я сказала тебе то, что я думаю, чтобы то, что я думаю подстраивалось под то, что ты хочешь услышать. Это всё херня, Кларк. Если ты хочешь узнать то, что я думаю, тогда спроси меня, и я скажу тебе, но если то, что ты действительно хочешь услышать — это подтверждение того, что ты чувствуешь и того, как думаешь, то прекрати спрашивать людей и просто действуй. Выясни. Сделай что-то. Ты и Лекса создали хаос, и этот хаос только вы с Лексой можете разобрать. Ты не можешь втягивать нас в этот хаос и ждать, что мы скажем тебе, что всё хорошо.

***

— Я должна разобраться в этом, — сказала Лекса. Она положила голову на ладони, локти опираются на колени. Она сидит на диване Ани, голова и грудь пульсируют болью в животе, и эта боль выплёскивается с большим количеством бурбона сестры. Прямо сейчас она должна ужинать с Костией и Аней. Это должно было быть начало, а не конец. — Она смотрела так… она никогда не смотрела так на меня, Аня, — она уже без сил вытирает щёки. — Словно я сломала её.

Рука Ани тёплая, очень тёплая, лежит на спине Лексы и поглаживает её.

— Тебе нужно выслушать её.

— Остановись.

— Дай ей уйти.

Лекса ощетинивается, дёргается от сестры, смахивает её руку со своего плеча.

— Как ты можешь говорить мне это прямо сейчас? Ты вообще волнуешься?

— Именно поэтому я говорю тебе это сейчас, потому что я волнуюсь о тебе.

— Я могу помириться с Костией, — сказала Лекса, сжав руки в кулаки и останавливая взгляд на полу. — Нам просто нужно время. Нам нужно время, и мне нужна… дистанция.

— От Кларк?

Лекса ничего не отвечает, лишь встаёт на ноги перед диваном. Её руки ложатся на спину, чуть выше бёдер, голова опускается всё ниже с каждым шагом её ботинок по полу. Она не смотрит на сестру, когда лишь кивает в качестве ответа.

Такой ответ вызывает возмущённое фырканье от Ани, и Лекса снова сердится.

— Да, это уж точно сработает.

— Откуда ты вообще знаешь?

— Я видела, как ты сохраняла дистанцию пять грёбанных лет, и ты до сих пор любишь её, — сказала Аня, прежде чем сделать последний глоток жидкости. — Ты думаешь, что, если не будешь видеть её какое-то время, это поможет? Это не чёртова болезнь, Лекса. И это факт, и чем раньше вы с Кларк перестанете игнорировать этот факт, тем лучше для всех, особенно для Костии.

— Ты даже не знаешь её!

Аня издаёт тяжёлый, глухой смех:

— Нет, ты права. Я не знаю её, но я знаю, что она заслуживает большего.

Лекса произносит слова нечленораздельно, взгляд кружится вокруг сестры и шнапса:

— Большего, чем я, ты имеешь в виду?

— Большего, чем быть вторым номером.

Слова Ани прорезают напряжение в воздухе, выбивают воздух из Лексы и задерживаются в пространстве. Аня встаёт с дивана и уносит стакан на кухню, брюнетка может лишь смотреть ей в спину, наблюдать за тем, как та уходит. Когда её лёгкие снова начинают работать, она топает на кухню за Аней с сжатыми кулаками и штормом в груди. У неё всегда был характер, и он сильнее проявлялся с алкоголем… и со страданием.

— Мы не сделаем этого, — сказала Лекса, войдя в кухню.

Аня подняла одну бровь и налила себе новую порцию выпивки, сказав:

— А я думаю, что мы уже сделали это.

— Почему? — выпаливает Лекса. — Почему мы делаем это? Почему ты так чертовски жестока?

Аня вздыхает и прислоняется к столу:

— Потому что я хочу смотреть на вещи реально в этой ситуации. Я хочу, чтобы ты очнулась.

— Я очнулась, — с горечью в голосе произносит Лекса, вытирая лоб и шею свитером. Лицо краснеет, тело перегревается, кажется, словно она сейчас упадёт в обморок.

Руки Ани обвивают её, девушка пытается вывести её через дверь:

— Выйди, не теряй сознание.