Ловец акул

— Я поступаю так, — рассказывал Шон. — Целый год пишу программу для шоу, а потом у меня начинается кокаиновый марафон, за пару месяцев я довожу себя до истощения и попадаю в клинику вроде этой. Никогда не в одну и ту же, мне очень-очень стыдно. Я уже объездил с десяток штатов. Я лечусь, а когда выхожу, снова сажусь писать. В клинике бывает много интересного материала.

Как-то мы с ним сидели на берегу океана и смотрели на красный, как слой в коктейле, закат. Я копал песок ракушкой и говорил:

— Моя девушка похожа на тебя по характеру. Она считает, что жизнь есть страдание. Не из-за того, что при первой встрече я ее чуть не изнасиловал, а так и было, честно.

Тут Шон начал смеяться, как сумасшедший, он повалился на песок, держась за живот, и еще долго угорал надо мной, потом приподнялся, растрепанный и безумный.

— Я придумал! — сказал он. — Я все придумал, о Господи! Я напишу программу про тебя! Про моего друга русского мафиози! Я назову ее "Bandit"!

— Серьезно?! — спросил я. — Правда, что ли?!

Я так обрадовался. С тех пор Шон ходил с тетрадкой, а я рассказывал ему обо всем, об убийствах, о наркомании, о том, как я торговал на рынке, о водке, о наших похождениях с Марком Нероном, о Михе-рэкетире, о притонах, о клубасах, о Советском Союзе и о том, как он исчез с карты, о Зое, о Ларе, в общем, обо всем.

Иногда, а особенно почему-то на самых грустных и страшных моментах, Шон начинал смеяться. Он говорил:

— Спасибо, спасибо.

Шон был мне нереально благодарен — я вернул ему вдохновение. В обмен на это он отдавал мне кусочки арбуза и читал мне вслух "Над пропастью во ржи", пока я плавал на матрасе под синим небом. Со временем я понимал все больше и, к концу, понял даже, о чем такая книга.

— Это моя любимая книга, — часто говорил Шон.

— А у меня любимая книга — "Охота на Снарка", — сказал я однажды. — Как ты думаешь, что такое Снарк?

И Шон сказал мне важную вещь.

— Снарк, — сказал он. — Это вдохновение.

Ага, подумал я, Снарк — это вдохновение, но получается всегда Буджум.

Когда пришло время уезжать, мы с Шоном обменялись контактами. Он сказал, что вышлет мне кассету с записью шоу, и что никогда меня не забудет.

Я подумал: сколько людей узнает мою историю, людей с другого конца мира, я их и не увижу никогда.

Шон подарил мне "Над пропастью во ржи" на английском, а я ему — одну из своих золотых печаток.

Напоследок он сказал мне:

— Все, что можно превратить в историю — имеет смысл.

И я подумал, может, ради этих слов все со мной и случилось, на самом-то деле.

Вопль двадцать пятый: На долгую память

А знаете, как вообще героин провозят? Как, блядь, только не провозят, хоть вшитым в афганские дубленки, хоть в запасках колонн грузовиков с фруктами, хоть в людях живых, хотя это и не особенно выгодно, зато весьма надежно. Чего только люди не изобретают и каким только способом гера не попадает к нам на стол.

Я имею в виду, никогда не знаешь про свой героин точно, не вылез ли он из жопы какого-нибудь афганского пастушка или узбекского торговца.

В одного человека вполне может вместиться до ста капсулок с герычем. Из чего капсулки делаются? Ну краше всего, если они из презерватива — достаточно эластичный, достаточно устойчивый. Теперь, когда про залеты мне говорят, что презерватив порвался, я уже уши не развешиваю. Ну, конечно, сто грамм спрессованного герыча в темнице человеческого тела он выдерживает, а хуец — никак. Конечно, конечно.

Еще можно использовать воздушные шарики. У меня даже есть любимая шутка-самосмейка по этому поводу: презервативы — для взрослых, воздушные шарики — для детей.

Лучше всего курьера нагружать сверху, а не снизу. Конечно, глотать эту хуету страшно сложно, это целое искусство, и профессиональный курьер, который может проглотить много и освободить быстро — дорогого стоит. В жопу себе что-нибудь любой дурак может запихать, подумаешь сложность, а вот глотатели шпаг ценятся на вес золота.

Больше вмещается.

Как и в любой профессии, есть профессионалы, в основном, афганцы, они могут глотать много и даже двигаются по-другому, умеют обращаться с ценным грузом внутри, так сказать. У них такая есть мягкость, осторожность в движениях, как у беременных.

Они себя ценят, у них есть особенные техники, к примеру, они смачивают капсулы в сыром яйце перед тем, как их глотать, чтобы были склизкие и лучше проходили, а потом полируют все это некоторым количеством таблеток "Лоперамида" или еще какого-нибудь антипоносного аналога, который замедляет перистальтику кишок. Старый добрый "Лоперамид", между прочим, тоже связывается с опиатными рецепторами мозга, просто он не кайфовый. Вот такая ирония.

Таким высоким профессионалам платят за каждую ходку, причем они совершают их не слишком часто, в конце концов, их тело — источник их дохода.