Ловец Чудес

– Где мы вообще находимся? – спохватился я.

– В Кёльне. Думаю, мы останемся здесь, уезжать нам некуда.

Мы вошли в гараж, я сел на переднее сиденье автомобиля и посмотрел на темное небо.

– Успеем до рассвета?

– Здесь недалеко, – сказал Филипп и медленно выехал на дорогу.

Я прислонился головой к стеклу и проводил взглядом удаляющийся дом. Мог ли Арчи Аддамс представить, где окажется? Думал ли он о том, чем закончится авантюра, в которую он ввязался? Первая встреча с Филиппом вспоминалась с трудом. Теперь мне казалось, что я всегда был с Караваном, что каждая моя ночь была наполнена чудесными звуками природы, песнями, раздающимися отовсюду, запахами костра и соломы.

Мое небьющееся сердце сладко заныло, и я понял, что впервые в жизни хочу куда-то вернуться.

Глава 24

Капитан никогда не сообщал о том, куда движется Караван. Каждый раз, прибывая в новое место, я всеми правдами и неправдами пытался выяснить, что за город сияет огнями на горизонте. Чаще всего от меня отмахивались, как от назойливой мухи.

Но я привык к этому маленькому миру: Караван состоит из множества разных лиц, из тел, переплетенных в сложных акробатических позах, из грубого баса и звонкого щебета, из ярких костюмов и широких кимоно, из суси и шашлыка, из хвостов и копыт, из Чудес и Чудовищ. Караван кричит, стонет, скрипит, повизгивает, шепчет и монотонно бубнит. Караван говорит на русском, английском, армянском, греческом и японском, на языках, давно признанных мертвыми, и на тех, постичь которые не дано никому, кроме двуликих демонов и эллиллонов. Караван не спит, живет, дышит, перебирает колесами вагонов и телег, трясет тяжелыми боками и кренится на узких серпантинах гор. Караван дает приют бездомным, кормит голодных, укрывает под пестрыми крышами от дождя и медленно движется вперед, никогда не оглядываясь. В Караване не задают вопросов, ориентируются по звездам и мху на деревьях. Караван многолик, безумен и необъятен, но каждого, кто примкнул к нему, он оберегает, как собственного ребенка.

Его дети громкоголосые и разноцветные, босые и радостные, неописуемо прекрасные в своих первобытных обликах. Они способны превращаться в пар, взмывать в воздух, сворачиваться клубком, отращивать хвосты и жабры, видеть в темноте и бегать быстрее ветра. Они всегда ссорятся между собой, но никогда не делают этого всерьез. Каждое Чудо знает, что под защитой Каравана оно в безопасности. Каждое Чудовище знает, что будет защищать Караван до последнего вздоха.

Я проснулся, вышел из вагона и понял, что никогда еще не чувствовал себя на своем месте. Кем бы я ни был раньше, теперь я часть Каравана, а он часть меня, и мое сердце навеки занято алыми шатрами, лошадьми в плюмажах, сладкой ватой и соленым арахисом.

Мимо пронесся вихрь, и не успел я понять, что это было, как он вернулся, рассыпался золотистыми искрами и превратился в запыхавшегося Хаджи. Его растрепанные светлые вихры падали на темный лоб, а яркие глаза медленно тускнели – их покидала магия.

– Посмотрим представление? – спросил он и подкинул орех, чтобы поймать его ртом. Орех упал на землю.

– Сегодня начинает Капитан? – Я окинул взглядом гору немытых ведер в повозке и вздохнул: – Пойдем, но потом ты мне поможешь расправиться с этим.

– Раз плюнуть, сгрузим все в бассейн Хелая и мигом отмоем.

– А потом он тебя утопит. – Проходящая мимо златокудрая девушка с коровьим хвостом махнула нам рукой: – Привет.

– Привет, – оторопело произнес я, провожая ее взглядом. – Кто это?

– Алая. – Хаджи поправил волосы и крикнул: – А со мной поздороваться не хочешь?

Девушка остановилась, окинула его взглядом и ответила:

– Нет.

Я прыснул, за что получил увесистый подзатыльник от джинна.

– Пойдем, начало и так пропустили.

В шатре был полный аншлаг: лавки забиты людьми, многим пришлось стоять в проходах, чтобы посмотреть представление. Мы пробрались внутрь со стороны кулис, избежав столкновения с морем человеческих тел. Хаджи показал мне узкий проход, по которому мы прошли в безлюдную часть шатра. Там, взобравшись на металлическую конструкцию, напомнившую мне строительные леса, мы уселись и свесили ноги, оказавшись на самых престижных местах. Кардист достал из кармана пакетик с арахисом и протянул мне.

– Я не уверен, что могу это есть, – сказал я.

– А, точно, я забыл, – смущенно пробормотал он. – Наверное, это тяжело, да?

– Не есть обычную пищу? – уточнил я.

– Быть мертвым.

Я задумался и наконец ответил:

– Иногда.

– А как это случилось? Ну, как ты подхватил это?

– Меня укусила муха.

Кардист смерил меня взглядом, в котором явственно читалось: «Ты за кого меня держишь?»

– Мог просто не отвечать.

– Но это правда! – возмутился я.

– Смотри, смотри! – перебил меня он. – Сейчас будет номер Эхо.

Я опустил глаза и увидел ее, совсем крошечную на огромном манеже. Босая, в неизменном синем парике, она взмахнула рукой и поклонилась, а публика откликнулась взволнованным гвалтом и аплодисментами.