Ловец Чудес

– Ты лучший человек из всех, кого я знаю, – честно ответил я.

– Тогда почему ты отвергаешь меня?

– Потому что это проклятие. Тебе придется убивать людей, Теодор! – крикнул я и тут же прикусил язык.

– Ты уже убивал?

– Нет.

– Видишь! Значит, есть другой способ…

Я схватил его за грудки, притянул к себе и показал ему клыки, медленно вытесняющие глазные резцы с их места.

– Другого способа нет, – прорычал я ему в лицо. – Рано или поздно я убью кого-то, чтобы выжить. А потом буду убивать снова и снова, чтобы заглушить голод, чтобы заставить замолчать тьму, которая клубится внутри. Я умер, Теодор! Мое сердце не бьется, мое тело…

– Но ты жив, – упрямо повторил Теодор.

– Это лишь подобие жизни.

– Тогда почему ты не убьешь себя?

– Потому что… мне страшно, – признался я и отпустил его.

– И мне тоже! – Он схватился за эти слова, словно утопающий за соломинку. – Ты как никто понимаешь меня. Прошу тебя, Арчи, в страшных историях, которые я читал втайне от няньки, говорилось, что вампиры могут обращать людей. Умоляю, давай попробуем, я…

– Ты не знаешь, о чем просишь.

– А ты хочешь, чтобы я умер.

– Это не так! – рявкнул я.

– Тогда почему отказываешься помочь мне?!

Казалось, моя голова вот-вот лопнет. Я принялся вышагивать туда-сюда, чтобы хоть немного успокоиться. Никогда еще мне не приходилось принимать таких сложных решений.

Если я откажу, Теодор умрет. Я люблю его, люблю как брата, как родственную душу, и именно поэтому не могу обречь его на вечные страдания! Ему придется убивать, придется делать больно людям, он больше не будет тем человеком, которым был при жизни. Он изменится. И пусть это малодушно, но я не хочу, чтобы он ненавидел меня целую вечность.

– Ты поможешь мне? – снова спросил Теодор.

– Нет, – ответил я.

– Я ненавижу тебя, Арчи Аддамс. Ты убил меня. Ты, а не болезнь.

Он прохромал мимо, намеренно врезавшись в меня плечом. Я не обернулся, чтобы посмотреть ему вслед, так и стоял, уставившись на безразличное пятно луны, зависшее в небе. Возможно, я пожалею об этом решении. День, когда Теодора не станет, превратится в мою личную трагедию, но я не могу причинить ему вред. Нет, только не это.

Я покинул поместье и побрел вдоль дороги, надеясь, что долгая прогулка поможет избавиться от тяжелых мыслей. Нужно было дать Теодору крови, чтобы он не мучился от боли, уговорить его принять ее, стерпеть все удары и проклятия. Ему страшно, Смерть занесла косу над его головой, а я безрассудно втянул его в мистический кошмар – дал ему кровь, но не для того, чтобы облегчить боль, а чтобы не видеть, как он страдает.

Чем быстрее я покину Лондон, тем меньше вероятность, что моя душа сдастся, сломается под грузом вины и я помчусь в поместье Барлоу, чтобы обратить несчастного Теодора в себе подобного. От одной мысли, что мой друг окажется заложником кровавой жажды, меня бросило в дрожь. Его не испугала моя сущность, но лишь потому, что больной готов поверить во что угодно, лишь бы победить смертельный недуг.

Страх смерти преследует нас всю жизнь, и чем старше мы становимся, тем отчетливее ощущаем его. Мысли о неизбежном погребении пугали и меня, но ровно до того момента, пока я не открыл глаза в кромешной тьме в шести футах под землей.

Я немного постоял у черного входа, пожалел, что не завел привычки курить, и вошел в дом. Внутри больше не пахло человеком – только пылью и сыростью. Вот он, склеп, в котором мне полагается найти вечное пристанище. Жаль, мертвец из меня получился крайне беспокойный.

Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом. Кто-то навалился на меня сзади. Я с легкостью стряхнул нападавшего и обернулся, но тут же получил тычок в лицо, от которого заслезились глаза. Удара я не почувствовал, но вдохнул что-то едкое, такое, от чего в голове разгорелся пожар. Я отнял руку от носа и увидел, что ладонь испачкана алым. Тонкой струйкой кровь потекла изо рта, большие капли упали на рубашку, а затем и на пол.

– Держите его.

Я не смог даже поднять голову. Чьи-то руки подхватили меня и потащили к выходу. Носки ботинок волочились по полу, издавая отвратительный скрипящий звук.

Ночь сменилась предрассветным мраком. Меня запихнули на заднее сиденье автомобиля, дверца хлопнула, моя голова откликнулась болью. Приглушенный голос снаружи властно произнес:

– Доставьте его в убежище до рассвета. Если он сгорит по пути, я снесу головы вам обоим.

Неужели Пауки нашли доказательства моего перерождения? Я был слишком беспечен, даже окровавленную одежду не сжег, а бросил в корзине с грязным бельем. Пока я отсутствовал, они могли пробраться в дом и все там изучить. Наверняка они нашли даже недоеденный сэндвич и уродливую кляксу на кухонном полу.

Мотор мерно загудел, автомобиль сорвался с места. Я приподнялся на локтях, чтобы разглядеть похитителей; изо рта снова хлынула кровь – и пришлось свернуться, словно зародышу в утробе матери, чтобы удержать в себе ее остатки.