Ловцы душ

– Как Бог на небе, истинно говорите! – признался дворянин с культею вместо руки. – Голову дам на отсечение, что мы не услышали императорского приказа…

– И странный туман покрыл поле, – сказал еще один рыцарь. – Если бы не он – мы бы увидели ловушки…

– Стрелы лучников летели на небывалое расстояние, – почти выкрикнул следующий. – Будто мчались на крыльях демонов…

Конечно, было это простейшим объяснением, поскольку гипотеза о том, что у валлийских лучников на вооружении длинный лук с тугой тетивой и они годами обучались стрельбе, была неприемлема. Зато вот крылья демонов все объясняли с необычной явственностью и четкостью.

Верона покивал довольно.

– Я так и думал, – сказал он медленно. – И конечно же, дело требует тщательного расследования. Но какое же счастье, что среди нас есть высокоученый доктор Мордимер Маддердин, который наверняка лучше других может пояснить, напали ли на нас дьявольские силы.

Он глянул прямо на меня, и глаза остальных, во главе с самим императором, устремились в сторону моего темного уголка. Если спросите, что я чувствовал, когда Верона тянул меня во все это дерьмо, то не стану отвечать, чтобы не произносить слова, от использования которых остерегает наша святая вера. И тем не менее требовалось что-то сказать. Потому я ступил вперед.

– Я не ученый доктор, как в доброте своей представил меня достойный легат, – покачал я головой. – Всего лишь – скромный и живущий во страхе Божьем инквизитор. Знаю Писание и ученье Отцов Церкви – но не слишком хорошо, чтобы сметь дискутировать на тему сатанинских сил со столь уважаемым теологом, как отец Верона. Могу лишь сказать, что Святая Книга остерегает нас: «Дьявол ходит, как рыкающий лев, ища, кого проглотить»[23]. Потому, храня веру к Господу, нам никогда нельзя пренебрегать силой зла. Кто знает, какие страшные вещи может сотворить Дюваррье, известный как еретик и богохульник? Договором с Сатаной он всего лишь вписал бы очередной смертельный грех в длинный список отвратительных своих деяний…

Удивительно, но некоторые из сеньоров глядели на меня если не с явственной симпатией, то, по крайней мере, с отсутствием отвращения. Верона также внимательно слушал мои слова, легко усмехаясь и кивая головой при каждой моей фразе. Лишь когда я начал говорить о палатине Дюваррье, нахмурился. Поднял руку, чтобы меня прервать – впрочем, в том не было никакого смысла, потому что я ничего не намеревался добавлять к уже сказанному, голос же свой я повысил, лишь чтобы достигнуть лучшего эффекта.

– Святые слова, достойный император, милостивые господа, почтенный мастер Мордимер. – (При слове «почтенный» я хотел было нахмуриться, но сдержался.) – И видна в словах этих вера, которую я не решился бы отрицать, но и юная беспечность, заставляющая искать зло среди врагов, а не друзей… – закончил он театрально.

Меня мало кто полагает человеком беспечным, да и молодым меня назвать трудно, хотя человеку в возрасте легата Вероны сие было простительно. Но я слушал его слова со все большим беспокойством, поскольку мне казалось, что понимаю, к чему ведет свою мысль брат-ворон, – и направление это, милые мои, мне совершенно не нравилось. Глянув на императора, я приметил, что он поглядывает на Верону довольно хмуро. Видно, Светлейший Государь тоже начал понимать, что к поражению на поле битвы могут добавиться и другие проблемы. Интересно было одно лишь: понимал ли, насколько серьезными те проблемы могут оказаться?

– Просветите же нас, что вы имеете в виду, – проворчал император.

– Я говорю о заговоре. – Легат горящим взором повел по собравшимся, и не было человека, который желал бы скрестить с ним взгляд. – О заговоре ведьм, еретиков, чернокнижников и демонов! Говорю о шабашах, черных мессах и колдовстве! Об ужаснейшем колдовстве, что было устроено под вашим боком, ваше величество!

Кровь прилила к его лицу, и потому Верона выглядел сейчас как старый разозленный индюк. Интересно, что, пожалуй, лишь я отмечал весь комизм сцены. При всей ее серьезности, конечно же. Несколько дворян поспешно перекрестились, а тот, что стоял передо мной, сложил пальцы в знак, отгоняющий зло.

– Это серьезное обвинение, – сказал наконец император. – И я верю, что вы не бросаете слов на ветер, отче. Где же доказательства?

– О-о, доказательства мы найдем! – пылко пообещал императорский исповедник, которому, как видно, не хотелось оставаться в тени славного брата.

– Найдем, – согласился и легат. – И доказательства эти нам наверняка отыщет человек, умения которого и подготовка позволяют это лучше всего, – пояснил Верона, а я замер. – Мастер Мордимер Маддердин, инквизитор, – закончил он, как я и опасался. – Человек столь умелый в сем искусстве, что сам епископ Хез-хезрона сделал его своим капитаном и представителем.

В императорской палатке установилась тишина. Все, как видно, ждали, что скажет ваш нижайший слуга. И не стану утверждать, будто мне это понравилось.