Ловушка для матери

— В этом нет необходимости. Но расследование может занять неделю, месяц, даже год.

— Пусть. Адвокат говорит, что можно продлевать разрешение на временное содержание ребенка ежемесячно.

Вульф взял со стола полоску бумаги, пристально посмотрел на нее, затем положил обратно и перевел взгляд на женщину:

— Вы должны были прийти ко мне раньше.

— Я приняла окончательное решение только вчера.

— Может быть, это уже слишком поздно. С двадцатого мая прошло шестнадцать дней. Тот телефонный звонок был днем?

— Нет, вечером. Чуть позже десяти.

— Кто звонил — мужчина или женщина?

— Затрудняюсь ответить. Думаю, это был мужчина, старавшийся говорить женским голосом, или, наоборот, женщина, пытавшаяся говорить голосом мужчины, — не знаю, какой из вариантов правильный.

— А все-таки?

Она покачала головой:

— Не могу сказать даже предположительно.

— Что вы услышали? Постарайтесь передать дословно.

— Я была дома одна. Сняла телефонную трубку и сказала: «Особняк миссис Вальдон». Голос осведомился: «Это миссис Вальдон?». Я ответила, что да, и тогда мне сказали: «Спуститесь в вестибюль: там есть для вас кое-что», — и повесили трубку. А в вестибюле я увидела ребенка. Отнесла его в комнату, вызвала своего врача и...

— Простите. Вы были дома весь день?

— Нет. Я провела выходные за городом и вернулась домой около восьми. Ненавижу ездить на машине по воскресеньям, после того как стемнеет.

— А где вы были за городом?

— Около Уэстпорта. У Джулиана Хафта — он издает книги моего мужа.

— А где это — Уэстпорт?

Ее глаза слегка расширились от удивления. Но я-то знал, что список окрестных мест, неизвестных Вульфу, мог бы составить целый географический справочник.

— Ну как же, — сказала она, — Коннектикут, округ Файрфилд.

— И когда вы уехали оттуда?

— Сразу после шести.

— На своей машине?

— Да.

— Машину вел шофер?

— У меня нет шофера.

— Кто-нибудь ехал с вами?

— Нет, я была одна. — Она сделала нетерпеливый жест, вновь демонстрируя свое обручальное кольцо. — Конечно, мистер Вульф, вы — детектив, а я — нет, и мне непонятен смысл всех этих ваших вопросов.

— Значит, вы не имеете обыкновения думать. — Он повернулся ко мне: — Объясни ей, Арчи.

Вульф сознательно оскорбил ее. Не желая утруждать себя разъяснением столь очевидных вещей, взял да и перепоручил это мне.

— Вы, вероятно, слишком заняты ребенком, и у вас нет времени, чтобы все обдумать, — сказал я. — Но предположите на минутку, что это я подкинул мальчика, а потом позвонил вам. Я не сделал бы этого, не зная точно, что вы дома. Возможно, я слонялся бы где-то поблизости, ожидая вашего прихода. Еще вероятнее, что я знал о вашем отсутствии в выходные и о том, что вернетесь вы засветло. Я мог даже знать время, когда вы покинули Уэстпорт. Теперь последний вопрос: был ли кто-нибудь с вами в машине? Ведь если кто-то был, он лучше всех знает, когда вы вернетесь домой.

— О господи! — Она изумленно уставилась на меня. — Но если... — И, не закончив фразы, повернулась к Вульфу:

— Ну ладно. Спрашивайте все, что хотите.

— Не хочу, а должен, — проворчал он. — Если соглашусь взяться за работу. У вас собственный дом. Где он расположен?

— Одиннадцатая Западная улица, около Пятой авеню. Мне он достался по наследству. А построил его еще мой прадед. Старый дом Армстедов. Но он мне нравится и Дику тоже нравился.

— Вы сдаете комнаты?

— Нет. Но теперь, наверно, буду.

— А горничная и кухарка живут с вами?

— Да.

— А еще кто?

— В будни приходит женщина помогать по хозяйству.

— Мог ли в январе у горничной или кухарки родиться ребенок?

Она улыбнулась:

— У кухарки — определенно нет. Да и у горничной тоже. Она работает у меня почти два года.

— А у их родственников? Допустим, у сестры одной из них. Ведь какой шанс пристроить нежеланного племянника. — Вульф сделал движение рукой, как бы отбрасывая такую возможность. — Но это было бы слишком просто. — Он постучал пальцем по бумажке. — Кстати, это была английская булавка?

— Нет, обычная.

— Неужели? — Брови его поднялись. — Вы сказали, она была внутри одеяла. Где именно? Около ног, туловища или головы ребенка?

— Мне кажется, около ног, но точно не помню. Я вынула малыша из одеяла, а потом уже заметила бумажку.

Вульф повернулся ко мне:

— Арчи, ты обычно высказываешь свое мнение, оценивая все в цифрах. Какова, по-твоему, вероятность, что записку к одеялу прикалывала не женщина?

Я раздумывал ровно три секунды.

— Не хватает информации. Куда именно воткнули булавку? Какая одежда была на ребенке? Мог ли ребенок уколоться? Если оценить грубо — десять против одного, но никакого пари. Я просто отвечаю на ваш вопрос.

 — А я и не предлагал заключить пари. — Он вновь повернулся к миссис Вальдон:

— Полагаю, ребенок не был завернут в одеяло голым?

— Конечно. Он был одет, даже слишком. На нем были свитер, вельветовые шапочка и комбинезон, рубашка, маечка, непромокаемые штанишки и пеленка. Да, и еще вязаные башмачки.

— Были в одежде английские булавки?

— Конечно, в пеленке.

— А пеленка была... чистой?

— Нет, испачкана. Мне кажется, ее не меняли несколько часов. Я выбросила ее еще до прихода врача, и вместо пеленки пришлось взять наволочку.