Ловушка для охотника (СИ)

Локи, сам не понимая, почему, снова испытал давящее чувство в груди — как будто его сердце стиснул со всех сторон толстый слой льда. Он привязал коня рядом с воротами какой-то гостиницы и направился в центр.

Его догадка оказалась верна — вся площадь и даже подходы к ней были забиты народом. Зеваки облепили окна выходящих на нее домов и крыши, висели на деревьях и заборах. Локи хотел было пробиться сквозь толпу, но у него не получилось. Локи обвел взглядом окрестности и увидел высокую каменную стену, окружавшую богатый особняк. Он забрался на чью-то телегу, возница которой, скорее всего, ушел ближе к помосту, на котором стояла плаха, подпрыгнул и уцепился руками за край толстой стены. Подтянулся и забрался наверх. Снизу сразу раздался гулкий собачий лай, но Локи, не обратив внимания, пробежал к углу стены, откуда открывался лучший обзор. Поверх шевелящейся темной массы людских голов Локи увидел далекий помост, на котором маячила плаха. Рядом, уронив голову на грудь, в замызганной длинной рубахе, стоял приговоренный. Локи с такого расстояния не мог разглядеть его, зато хорошо видел сверкающий топор в руках палача, рослая и мощная фигура которого возвышалась над обреченным преступником.

На краю помоста стоял глашатай и что-то кричал — Локи также не мог разобрать, что происходит, потому что толпа каждый крик глашатая встречала восторженным ревом. Локи нахмурился, присел на корточки и окликнул старика, который привставал на цыпочки, чтобы рассмотреть хоть что-то.

— Послушайте, кого казнят?

— Знатного господина, такого молодого, красивого, — прошамкал старик. — Четвертование. Эх, не видать ничего…

И старик снова засуетился. Локи понял, что ничего не добьется от него. Он встал и увидел, как палач раскладывает приговоренного на плахе. Над площадью повисла гробовая тишина. Топор сверкнул в свете заходящего солнца, и над толпой задрожал истошный крик, полный такой муки, что у Локи свело живот и рот наполнился кислой слюной.

Палач нагнулся и поднял с помоста отсеченную конечность, пока помощник накладывал на отрубленную руку жгут. Локи, который всегда плохо переносил чужие страдания и физическую боль, почувствовал себя нехорошо, его едва не стошнило. Он отвернулся и заткнул уши, чтобы не слышать следующего, еще более пронзительного вопля. Взгляд его упал на высокого мужчину в грубой рваной одежде, который пил какую-то бурду из меха.

— Кого казнят, не знаешь? — окликнул пьяницу Лафейсон.

— Храмовники изловили преступника, чернокнижник и блудодей, — сплюнул на землю пьяница. — Говорят, целый заговор у них, против Императора. Вот я всегда знал — ничего хорошего от этих богатеньких мальчиков не жди.

— Кого казнят? — крикнул Локи, побледнев, словно покойник.

— Бальдра Олафсона, сына старого генерала Олафсона, — равнодушно ответил пьяница. — Я б их всех на плаху отправил. Хлеб дорожает, а эти в золоте купаются. Ясное дело, воры и подонки. Больше казнить надо, тогда простому народу станет лучше.

Бубнеж заглушил новый рев толпы — видимо, палач продолжал свое представление. Локи почувствовал, как кружится голова и как на глаза наползает тьма. Ничего не соображая, он сполз со стены, отошел в тень проулка и прислонился головой к каменной сырой стене. Его трясло. Локи не мог поверить, что юный, цветущий, всегда веселый и отважный Бальдр превратился в кучу окровавленного порубленного мяса.

Локи не выдержал, вцепился себе в волосы и глухо зарыдал — от невыносимой боли и от жестокого отчаяния. Бальдр, лучший, верный, настоящий друг, умирал в муках и крови, причем из-за него, оставляя его совсем одного против всего жестокого мира.

В это время на одном из балконов красивый белокурый охотник обернулся к Тору и широко улыбнулся.

— Зрелище удалось, не так ли? — сказал он. — Но ты, Тор, упустил добычу. Теряешь нюх? Ведь этот щенок так и не сказал нам, где искать его милого дружочка.

— Для того, чтобы найти Лафейсона, мне не нужны признания этого щенка, — нехорошо усмехнулся Тор, чьи глаза неотрывно глядели на стройную фигурку в плаще, маячившую на стене на другом конце площади. — Нет, Освальд, нет. Охота только началась.

— Мне кажется, Тор, что ты заигрываешься и ведешь какую-то свою собственную охоту, — цепко посмотрел на него Освальд, чуть прикусив нижнюю губу.

— Что ты, — равнодушно ответил Тор, не отрывая взгляда от соскользнувшей со стены фигурки. — Я — лишь Карающая Длань Ордена, верный пес Магистра. Я иду по следу, по которому меня направил он, и всегда приношу ему добычу в зубах.

— Верно, верно, — согласился Освальд. — Но я поверить не могу, что ты не сумел развязать язык этому мальчишке.

— Ты сам был на допросах, — медленно повернул к нему голову Тор. — И сам все видел.

— Видеть-то я видел, но мне показалось, что щенок слишком быстро терял сознание, — склонил голову к плечу Освальд. — Вроде, крепкий был. А такой нежный оказался.

— С мальчишками из знати так бывает, — взгляд Тора стал ледяным. Освальда слегка перекосило, и он поспешно отвернулся.

— Да, Тор, конечно.