Ловушка для папы

Дон Совиньи не стал возражать против желания мальчика. Лишь махнул рукой, и сказал на не очень хорошо тогда известном русском языке:

– Эх! Сгорел сарай, гори и хата. Всё равно мы с тобой уже малость очистили Кастилию от бешеных собак. Сворой больше, сворой меньше…

Иська долго помнил ту ночную схватку. И сейчас, пройдя не один десяток ей подобных, конечно же не стал бы так отчаянно кидаться на клинки и дубины. Но, видимо, Господь тогда был на их стороне. Анхело отбили, потом долго перетаскивали тела к реке и, нагрузив камнями пазухи, забрасывали в глубину.

– Улеглись, – прервал воспоминания друг. – Как Зэрита взойдёт, можно начинать.

– Кто?

– Зэрита. – Анхело замялся, ёрзая на шершавом камне. – Это звезда. Не знаю, как называется, но красивая, голубая и яркая. Я её ещё в детстве Зэритой назвал, очень понравилась.

– А! Покажешь?

Тот закивал. Ещё некоторое время провели в тишине, слушая храп и почёсывания святых отцов и стражников, приглушённые стоны двоих еретиков, которых на ночь привязали к дереву. Наконец, Иська придвинулся к пологому краю, высматривая диспозицию противника. Под основанием скалы и возле кустов ёрзают, кутаясь в суконные сутаны доминиканцы, рядом чешут запотевшие под кирасами бока стражи. Единственный караульный сидит, уныло глядя на горящий костёр. Кто так делает? Ему же совсем ничего кроме огня не видно, хоть пляши вокруг него. Эх, не жили они с Василием Лукичом полгода в походных условиях. Сейчас лагерь команды был организован в лесу, в полулиге от ближайшей дороги. Да ещё и все подходы прикрыты непроходимой засекой, снаружи очень похожей на естественный бурелом. Единственный проход выкопан в земле и прикрыт дёрном и ветками. И костры они так по-дурацки не жгут. Обязательно в специально вырытой яме и только из сухих веток, чтобы не выдать себя ни огнём, ни дымом.

Хесус снова осмотрел лагерь господних псов, запоминая, кто где устроился. Никаких чувств не было. Ещё тогда, после первой схватки, его крепко взял за плечи Василий Лукич и, внимательно глядя в глаза, спросил:

– Ты как?

Хотя вопрос звучал неопределённо, мальчик отлично его понял.

– Вот теперь страшно стало, – честно ответил он.

– А… там… Может, жалко их, или ещё что?

– Нет, Василий Лукич.

– Просто – дядя Вася.

– Дядя Вася, – попробовал на слух мальчик, и повторил. – Нет, дядя Вася. Жалко тех, кого они жгут. Ведь ни за что же.

– И правильно. Если в городе появились собаки, которые кусают прохожих, их надо рубить без жалости.

Так Иська и делал. Только никак не мог избавиться от видения отца, подпрыгивающего на здоровой ноге, стараясь меньше наступать на деревяшку, и размахивающего мечом. Так и казалось, что и он бьётся с ними. Сначала было удивительно, даже пару раз хотелось шагнуть в сторону, дать родителю пространство для боя, но потом привык.

– Пора, – Анхело толкнул друга и сам сполз, царапая пузо о камень, ногами вниз.

Совенко ещё раз опустил глаза, запоминая картинку, и, не жалея сапог, прыгнул вперёд. Там было-то не больше полутора саженей. Попал удачно – прямо за спину единственному караульному стражнику, который сидел, согнувшись, у костра. Тот так ничего и не понял до самого момента, когда остро отточенный нож вошёл ему под затылок. Быстрый прыжок влево, ещё один стражник получил клинок в закрытый глаз. Чуть скосить глаза, там Анхело работает по доминиканцам. А вот и дядя Вася вышел из-за куста и широко, по-мясницки, рубит остальных.

Вся схватка не заняла и трёх минут. Наконец, Анхело метнулся к дереву и одним ловким движением разрезал верёвку, которой были привязаны жертвы. Ну и глаза у них. Впрочем, как и у всех. Кого бы ни освобождали – реакция одна. Сначала ужас, ожидание смерти, а то и чего похуже, потом облегчение, потом…

– Нет, с нами нельзя. Идите куда-нибудь, только не домой, вас там в первую очередь искать станут.

Молодец Анхело. Отлично работает. Привык уже. Все они просятся, вот только не все нужны. Его самого Иська с дядей Васей взяли только по знакомству. А потом учили целый месяц. И сейчас ещё учат. Он пока хуже всех с оружием работает. А главное…

Его тогда Василий Лукич в сторону отвёл, и спросил на ухо:

– Ты уверен, что псы не додумались нас на живца ловить? Представь, подослали нам в отряд своего, который и выведет нас всех прямо на засаду. Может такое быть?

Мальчик тогда задумчиво кивнул. И больше не отвечал согласием на подобные просьбы.

– Иди-ка сюда, – прозвучало по-русски от костра.

Василий Лукич разглядывал какую-то бумажку, и лицо у него было очень недовольное.

– Спохватились, – скривился он. – Здесь письмо, в котором всем братьям предписывается собирать сведения об отряде, что уничтожает доминиканцев. Так что надо нам, Иська, перерыв взять месяца на три. Собирайся, пойдём мы все в Гранаду.

– В Гранаду? Зачем?

– Там после войны кого только не набежало. И ветераны, и бывшие рабы, и мориски. И никакого порядка. Там нас даже если и будут искать, всё равно не найдут.

– Ого, богатенькие братцы были, – к ним подошёл улыбающийся Анхело. Он подбрасывал на ладони приятно звенящий кошель.