Лубочная книга

Марцимирис, надеясь на силу своего перстня, пошел с великою поспешностью к тому дому, и как вошел на двор, то вдруг сделался такой превеликий вихрь и шум, что казалось, и здание того дома может разрушиться; но Марцимирис, имея на своей руке перстень, вошел без всякого ужаса и прямо в спальню и увидел любезную свою супругу, лежащую на постели без всякого чувства; а бывший прежде его товарищем мальчик выбежал к нему навстречу из другой горницы и говорил: «А, господин Марцимирис, зачем вы сюда пришли? Не думаете ли меня еще по щеке ударить и жену свою опять к себе получить? Нет, мой друг, теперь уже не прежнее время. Да видно, что вы ее и сами не любите, что, оставя одну, целый год скитались неведомо где; и для того извольте с честию отсюда убираться, а ежели вы добровольно не выйдете, то я вам дам такую пощечину, что от моего удара в одну минуту испустишь несправедливый дух твой». И, подняв руку, хотел его ударить, но Марцимирис, разжав свою руку, уставил против его глаз перстень, который как скоро дух увидел, то повалился Марцимирису в ноги, крича голосом: «Господин Марцимирис, пожалуй, не мучь меня, сними свой перстень, а я во всем, что тебе угодно, повинуюсь».

«Нет, злодей, — говорил Марцимирис, — я до тех пор не перестану мучить, пока ты мне не скажешь, какой ты человек и для чего разлучил меня с моею женою».

Мальчик, лежа у него в ногах, сказывал: «Я тот же Жени-дух, у которого ты в доме взял принцессу и который вас перенес в Сардинское королевство, а после, как ты на ней женился, то я всегда невидимо следил за тобою и старался сделать тебе затмение, чтобы ты потерял свой перстень, который ты по старанию моему и забыл в своем платье у сардинского короля, почему я, не имея уже опасности, и разлучил вас с вашею супругою, в чем приношу тебе мое извинение, только помилуй и не мучь меня».

«Да для чего же ты не перенес принцессу, — спрашивал Марцимирис, — в тот же дом, где прежнее было твое жилище?»

«Нельзя было мне этого сделать, — отвечал дух, — потому что когда вы у меня были и, снимая с руки перстень, клали себе в карман, в котором был у вас платок, а после, вынувши платок, утирались, который и теперь там лежит; почему мне войти туда уже невозможно. Да, пожалуй, сделай милость, — говорил дух, — не мучь меня, скажи, что вам надобно: я все для вас сделаю, только сними с своей руки перстень или зажми его в руку».

Марцимирис зажал перстень в руку, а дух, вставши, говорил: «Что изволите приказать делать?» — «Первое я тебе повелеваю, — говорил Марцимирис, — чтобы жена моя так была здорова, как в то время, когда я на ней женился».

Лишь только он сие выговорил, то в тот же момент Терезия, вскоча с постели и прибежав к Марцимирису, бросилась ему на шею и, обливаясь слезами, говорила: «Ах, любезный Марцимирис, я уже совсем отчаивалась вас видеть, думая, что вы, верно, меня оставили».

Марцимирис, указывая на духа, который в образе мальчика стоял у дверей, сказал: «Вот этот каналья причиною нашего разлучения».

Терезия, смотря на духа, дрожала от страха.

«Видишь ли ты, бестия, — сказал Марцимирис духу, — как она от тебя напугана; я хочу, чтоб этот страх был уничтожен».

Дух, повинуясь владетелю перстня, взглянул на Терезию и сказал, что она может быть спокойна и не бояться его, от чего в ту же минуту Терезия пришла в настоящее свое положение и препроводила остальное время дня с Марцимирисом в неописанной радости. Когда же вошла Анастасия и увидела Марцимириса, сидящего с своей супругой, а духа стоящего подобно невольнику, то воскликнула: «А, милостивый государь, еще боги милосердны до нас, что послали тебя для нашего избавления».

Потом Терезия приказала Анастасии подавать ужинать, и когда она принесла обыкновенно приготовленное кушанье, то Марцимирис, оборотясь к духу, приказал принесть лучшего кушанья и разных напитков, что и было им исполнено в одну минуту чудесным образом. Притом Марцимирис сказал духу, что он у него до тех пор будет в услугах, пока захочет его отпустить, на что дух отвечал, что он должен теперь ему повиноваться, потому что он нашел свой перстень.

По окончании ужина Марцимирис с своею супругою препроводили ночь в спальне без всякой боязни. А поутру, вставши, он сказал духу, что желает, чтоб его с супругою и с Анастасиею перенесли в Сардинское королевство, в Терезиину спальню, и что его услуги тогда ему больше не надобны будут. Едва Марцимирис сие успел выговорить, как увидел свое желание исполненным. Терезия тотчас побежала к своим родителям, которые, увидя ее, не знали, что от радости делать. Испуская источники слез и обнимая дочь свою, спрашивали, какими судьбами могла она опять к ним возвратиться.

«Любезный мой супруг Марцимирис в другой раз избавил меня от того же духа, который меня и прежде от вас похитил».

«Как, — говорил король, — разве вы с ним браком соединены?».

На что Терезия, обнимая его колена, отвечала:

«Могла ли я поступить иначе, будучи два раза избавлена им от Жени-духа?»

«Где же теперь Марцимирис?» — спрашивал король.

«Он в моей спальне», — отвечала Терезия.