Лубочная книга

Победоносцев, жестоко растроганный, сел в последний раз на свой тюфяк, целовал подушки, доставленные ему прелестной его возлюбленной, и, томно вздыхая, обращал всюду печальные свои взоры на места, где сиживала с ним нежная Селима. «Боже милосердый! — воскликнул он громко и рыдая. — Итак, я ее более не увижу — эту прекрасную, милую Селиму! Она, верно, теперь в отчаянии о моем отъезде и не смеет спросить позволение у своего отца проститься в последний раз со своим несчастным другом!.. (Склоняет голову к груди, тяжело вздыхает и погружается в мрачное молчание.) О Селима! — восклицает опять Победоносцев. — Где ты? Приди утешить твоего друга и разделить с ним горесть о вечной разлуке! Приди… ах, я умираю от отчаянья, тебя лишаясь!»

Селима, давно уже пред ним стоявшая, которой он в ужасном отчаянии не мог видеть, отвечает: «Я здесь, милый, но жестокий и неблагодарный юноша! Я здесь — я пришла с тобой проститься и упрекнуть тебя в нечувствительности ко мне и моему отцу, который теперь горько плачет о твоей с ним разлуке и приготовляет тебе все нужное к пути. Но ты очень хорошо мне за любовь к тебе, а ему за все к тебе милости заплатил, то есть открыл нам обоим могилу!..» (Проливает обильные слезы.)

П о б е д о н о с ц е в (становясь перед Селимою на колена). Милая драгоценная Селима! Ты пришла в последний раз сделать упрек недостойному твоему другу и с ним навеки проститься!.. О, да наградит тебя Творец вселенной за доставление мне сих горьких, но вместе и сладчайших минут последнего моего свидания. (Целует ее руки и прижимает ее к своему бьющемуся сердцу.) Селима! Друг души моей, прости… ах! Прости навеки! (Рыдает.)

С е л и м а. Успокойся, милый Андрей! Более ни одного слова упреков тебе не изольется из уст моих. Я знаю, сколько ты страдаешь и мучаешься о разлуке со мной… но ты сам решил свою и мою судьбу. Я состою под волей моего отца, которого приказания чту себе законом, а жизнь его предпочитаю собственно моей. Рок, завидующий нашему блаженству, постановил между нами ужасную пропасть, нас разделяющую навсегда!.. Прости, Андрей, прости навеки!.. Не забудь твоей страждущей Селимы. Прости, будь благополучен, избери себе и твоем отечестве достойную супругу, которая, обладай твоим сердцем, будет счастлива тобою! А я… я… несчастная… скоро расстанусь с этим миром, и, пока ты достигнешь до своего отечества, Селима твоя будет уже покоиться в могиле. Тогда хотя вспомни о любви моей, вспомни о далеком прахе твоей Селимы, который будет покоиться возле праха моего возлюбленного брата Рамира, где ты, призывая тень его в свидетели, дал мне клятву до гроба любить меня и принадлежать мне одной. Помнишь ли ты, как при этом случае громко засвистал соловей и какой ужасный удар грома разразился над нами, когда мы, произнеся клятву в любви и верности и крепко обнявшись, запечатлели ее поцелуем? О, все это предзнаменовало нашу разлуку и злоключения!

П о б е д о н о с ц е в. Ах, милая Селима, не напоминай мне этих подробностей, не терзай моего сердца на части. Я уже ношу смерть в груди моей! Может, мне осталось жить только несколько часов. Прости меня, Селима, прости, друг моего сердца, что долг, наложенный на меня законами нашего отечества, заставляет меня оставить тебя на горе и отчаянье, прости и позволь мне в последний раз обнять тебя и запечатлеть на устах твоих прощальный поцелуй.

Он заключает Селиму в свои объятия и покрывает ее жаркими поцелуями. Селима трепещет, как голубок; она вырывается из рук Победоносцева.

С е л и м а. Эта минута вечной разлуки с тобой будет мне памятна до последней минуты моей жизни и скроется вместе со мной в хладной могиле. Прощай, Андрей! Прости, друг моего сердца! Прости до радостного свидания в сем или в будущем мире! Прости!

Дает ему самый пламенный поцелуй и, проливая слезы, с рыданием уходит.

По уходе Селимы Победоносцев погружается в мрачное отчаяние и размышление. Хлад в сердце и по жилам его пробегает стремительно, душа страдает, и он ожидает, что час смерти его настал. Это оживило его чувства; он бросается на колена, воздевает руки к небу и благодарит его за прекращение своей тягостной жизни.

В это прими входит Малек и, низко кланяясь нашему горою: «Светлейший наш князь Узбек приказал тебе сказать, что все к пути твоему готово и чтобы ты пришел сейчас проститься с его домашними».

П о б е д о н о с ц е в. Сейчас! (Вынимает из кошелька двадцать червонных и подавая их Малеку.) Из числа этих червонцев возьми десять себе за услуги, которые ты мне здесь во время болезни моей оказал, а остальные вручи доброй Фатиме, за таковые же обо мне попечения. Прощай, добрый Малек! (Пожимает его руку.)

Малек, вместе обрадованный сим богатым для него подарком и опечаленный отъездом нашего героя, горько заплакал.