Луч во тьме

Но вот из эфира понеслась музыка, грустная и приятная. Инженер поднялся: — Данке, шпасиба, зеер гут,— и пожал рабочим РУку. Потом взволнованно стал говорить о том, как это плохо, что русские допустили немцев до Волги, что Советской Армии теперь необходима огромная си- лища, чтобы остановить Гитлера. Он сердечно идол- го благодарил рабочих и просил их обязательно зав- тра пожаловать к нему опять. В темноте ребята незаметно вышли из комнаты Меринга, и только на улице Алексей сказал: — Ничего не понимаю. Неужели среди этих нем- цев есть порядочные люди? 2. На Фроловской, 3, в первой от ворот квартире, не- давно поселилась семья Кудренко: отец — каменщик Иван Кузьмич, кряжистый старик (сейчас строек не было, и ему приходилось сапожничать); мать — ма- ленькая, кроткая Пелагея Григорьевна, которая пер- вая поднималась в этой семье и последняя ложилась спать; двое сыновей — Дмитрий и Федор, оба в от- ца — высокие, плечистые, и дочь Ольга со своей пя- тнадцатилетней дочуркой Людой. Перед войной Кудренки жили на Трухановом острове. Они были завзятыми рыболовами, неутоми- мыми пловцами. Но оккупанты выгнали семью сро- дного, насиженного места. Когда дети нашли боль- шую, вместительную квартиру на тихой Фроловской улице, старик запротестовал: — Зачем нам четыре комнаты? Как их отопишь зимой? — Зато удобная: два выхода имеет,— ответил Дмитрий. Отец промолчал. Видимо, не зря сыновья думают о запасных выходах. Дмитрий — коммунист, совет- ский командир, а студент Федор — комсомолец. Оба попали в окружение, а затем и в плен, оба бежали из лагеря военнопленных. Возвратились до- мой раненые, измученные, отощавшие, но мать 69

выходила сыновей, и теперь они работают в немец- ких фирмах. Отца это очень угнетало. «Ой, не так живут сы- ны... Неужели будут на этот рейх работать?»—ду- мал старик, ремонтируя старую, расползающуюся под руками обувь. Однажды он заговорил с Дмитри- ем. — Сынок, вернутся наши, спросят: «Ты же ком- мунист, а чем народу помогал?» Что ответишь? Немцам телефончики прокладывал... Дмитрий с нежностью посмотрел на отца и об- нял его. — Не будет вам стыдно за меня, батя. Если что случится, товарищам моим передайте: боролись с захватчиками ваши сыны. Кабели под скобами мы с Алексеем рубим. Вот оно как! Что можем, делаем... Недавно немного тола раздобыли и взорвали коло- дец, через который телефонные кабели проходят. Но об этом ни гу-гу, понимаете, батя? — Дмитрий гово- рил быстро, волнуясь, словно боялся, что не успеет обо всем поведать отцу. Старик с глубоким вниманием слушал сына. Он был рад, что Дмитрий — честный и смелый человек, но в то же время тревога за его судьбу сжимала от- цовское сердце. Иван Кузьмич только повторял: — Хорошо, сынок, хорошо- Внезапно этот разговор оборвался: в комнату вбежала внучка: — Дядя Митя, вас кто-то спрашивает,— крикну- ла Люда и исчезла так же неожиданно, как и появи- лась. — Гром и молния, а не девочка,— заворчал дед. На пороге появился человек. — Николай, дружище! Пришел! — воскликнул Дмитрий и бросился к Шешене. Дмитрий провел гостя в свою комнату. — Не выгонишь? — шутливо спросил Шешеня. — Еще спрашиваешь, Коля. Может, тебе негде жить, так оставайся у нас. Шешеня отрицательно покачал головой. — Спасибо, Митя. Квартира есть. А вот Колей меня звать не надо... Я Жорж,— и вынул из кармана бумажку, которая свидетельствовала, что предъя- 70

витель сего Георгий Шешеня служит в немецкой ар- мии и имеет право находиться днем и ночью на тер- ритории железной дороги. Кудренко удивленно посмотрел на друга: — Ты же говорил, что работаешь грузчиком в порту. Шешеня рассмеялся: — И там приходится, и тут... понимаешь? — Кажется, понимаю, Жора,— Дмитрий немного помолчал, потом спросил напрямик: — Скажи че- стно, Николай, ты связан с подпольем? А мы с Фе- дей и Кучеренко, словно слепые котята. Как бы отвечая на вопрос Дмитрия, гость сказал: — Нам нужна конспиративная квартира. Как ду- маешь, родители твои согласятся? Надо только пре- дупредить их, что это очень опасно. — С родителями поговорю. Уверен — согласятся. А мне с Федей какие угодно задания давай хоть сей- час. — Оружие — вот что главное! Партизаны ждут его. Ищите. И люди в лесах очень нужны. Это, Митя, самое главное задание. Понимаешь? — Понимаю! 3. (Из дневника Григория Кочубея) 10 сентября 1942 года. На Железнодорожном шоссе нельзя показываться. Снова появился какой- то тип. Руководящий центр запретил руководителям групп и членам центра нашей парторганизации даже приближаться к шоссе. Нужны новые конспиративные квартиры. Если б удалось выведать в гестапо, что им изве- стно о нашем шоссе, почему они стали так им ин- тересоваться. Надо непременно иметь там своего че- ловека. Поговорю об этом со Станиславом. Дела идут хорошо. Наладили изготовление нару- кавных повязок, и теперь наши люди могут ходить по Киеву круглые сутки. Типография работает бесперебойно. Даже в краске уже не испытываем нужды — сами научились ее изготовлять. Жжем 71