Лучинушка

– Да вот, хотели вам помочь, – ответил Игнат, пожимая плечами, – а теперь уж и не знаю…

– Помочь…– хмыкнул Матвейчук, – лучше скажи, что вы тут ищете, помощники?

– Вам вчера звонили, что на пожарище найден труп…

– Откуда знаешь?

– Оттуда, что звонил вам вот этот самый человек. То есть, попытался позвонить, но, побоявшись, что случится то, что как раз сейчас и происходит, передумал. Теперь понятно, что он был прав.

– Ему понятно… Ишь ты, умник.

– Да. После пожара Петрович обнаружил здесь труп, хотя, может и не труп. Мы для того и приехали, чтобы убедиться в том, что под этими досками лежит не кусок обгорелой деревяшки, которую он принял за человеческую ногу, а настоящий труп. Ну, раз вы уже тут, разбирайтесь сами, только сначала снимите с нас наручники.

– Успеется. – ответил Матвейчук, и, рассматривая след, скомандовал помощникам, – А ну – ка посмотрите, что там.

Тонкий достал из кармана зеркальце, встал на колени и, подсвечивая себе зеркальным лучом, стал заглядывать под доски.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Матвейчук.

– Кажется, действительно труп.

– Я же говорил, нога… – обрадовался Петрович.

– «Нога» – передразнил Матвейчук, – лучше расскажи, что ты здесь искал, когда на неё наткнулся?

– Ничего я не искал. Просто шел и упал…

– Шел, упал, очнулся – гипс…– хохотнул толстый.

– Нет, не так, – поддержал шутку тонкий, – шел, упал, очнулся – наручники.

– Вот именно, наручники… – вздохнул Игнат, – может уже снимете свои оковы?

– Снимем. Только после выяснения ваших личностей.

– Петрович, – сказал Игнат, отворачиваясь в сторону, но старясь, чтобы его слышали все, – в следующий раз, когда найдёшь труп, никуда не звони, а бери ноги в руки и беги куда глядят глаза.

Матвейчук взглянул на него, затем на согласно кивавшего Петровича и сказал:

– Лучше посоветуй ему не лазать там, где не надо.

Игнат пожал плечами и, не скрывая сарказма, спросил.

– А вот мне интересно, если бы он здесь не лазал и случайно не упал, вы нашли бы этого человека, или он так и остался бы на съедение зверью?

– И откуда только берутся такие умники? – вздохнул Матвейчук, и, взяв у худого зеркальце, опустился на колени.

Тщательно осмотрев яму, поднялся, и, отряхивая брюки, сказал:

– Интересно, кто бы это мог быть?

Петрович переступил с ноги на ногу, и решив, что хуже уже не будет, решил поделиться известными ему сведениями.

– Моя жена слышала от соседки, что на лесопильне жил какой – то мужик. Может, это он?

– Какой мужик? Откуда эта соседка об этом знает? Она его видела?

– Нет, сама она его не видела. Об этом ей рассказывала кума, которая ходила куда – то сюда за грибами. Вот она его и видела, и не раз. Говорит, чёрный, страшный, похожий на лешего.

– Похожий на лешего… – повторил Матвейчук, – может, бомж?

– Может и бомж.

– Разберёмся. – ответил Матвейчук, и обращаясь к своим помощникам, сказал – Снимите с них наручники, и запишите фамилии и адреса, а также жены, соседки, кумы, словом, всех, кто мог видеть этого бомжа, а я вызываю опергруппу.

От погорельца осталась скрюченная головёшка, по которой узнать его личность не представлялось возможным. Со слов женщины, видевшей около лесопильни человека, похожего на бомжа, был составлен словесный портрет. Увидев его, Петрович, вызванный для дачи показаний, охнул.

– Так это же наш басурманин! А ведь он и правда похож на лешего.

– Какой ещё басурманин? – удивился Матвейчук.

– На самом деле он, конечно, не басурманин, но очень уж суровый и нелюдимый. Он работал у нашего хозяина поваром, а с неделю назад пропал. Выходит, это он сгорел?

– Возможно. А почему он жил на лесопильне?

– Где он жил никто толком не знает, может и на лесопильне. В гости он никого не звал и о себе ничего не рассказывал.

– Так говоришь, он работал у вашего хозяина. – сказал Матвейчук, записывая его показания, – А кто у нас хозяин?

– Адам Викентьевич Мицкевич, ювелир.

– Опять ювелир? – удивился Матвейчук, – Надо с ним побеседовать.

– Не знаю, получится ли. Он уже почти не разговаривает.

– Не понял…

– Болеет он, и очень сильно. – Петрович оглянулся и, понизив голос, сказал грозное слово, которого боится каждый из нас, – у него рак.

– Надо же, я не так давно его видел, выглядел довольно таки бодрым и ни на что, кроме вывихнутой ноги, не жаловался.

– Никакую ногу он не вывихивал. Он уже тогда еле ходил, а ногу они придумали для отговорки, чтоб не расстраивать его матушку. Они стараются от неё всё скрывать. А теперь он совсем слёг.

– Ну а что его молодая жена?– поинтересовался Матвейчук, стараясь не показывать очевидного интереса, но надеясь, что вечная неприязнь прислуги к хозяевам поможет найти связь между событиями, которые, он чувствовал, должна быть.

– Степанида Никитишна? Она ходит за обоими, сама кормит с ложечки, как малых детей. Они на неё просто молятся.

Матвейчук хмыкнул, откинулся на спинку стула, и, глядя ему в глаза, спросил.

– Сама кормит?

– Сама. Они не хотят никого, кроме неё.

– А вы часто бываете в доме?

– Да нет, не особо. Мне в доме делать нечего, я работаю по двору.

– Тогда откуда все эти подробности?