Лучшая половина. О генетическом превосходстве женщин

Дженнер использовал Джеймса Фиппса, восьмилетнего сына своего садовника, чтобы проверить, защищает ли заражение коровьей оспой от натуральной[21]. Выдавив гной из руки зараженной коровьей оспой Сары, Дженнер внес его мальчику, нарушив естественный защитный барьер кожи. Спустя всего несколько дней Джеймс заболел коровьей оспой. Но Дженнер пока еще не доказал, что выздоровление от коровьей оспы обеспечивает какой-либо иммунитет к оспе натуральной. Чтобы убедиться в верности своей теории, ему предстояло набраться терпения и дождаться момента, когда у Джеймса произойдет естественный контакт с натуральной оспой. Тогда-то и можно будет увидеть, защитит ли коровья оспа мальчика от заражения.

Или же для ускорения процесса Дженнер мог напрямую ввести Джеймсу натуральную оспу. И Дженнер выбрал этот второй путь. К счастью, преднамеренное заражение оспой Джеймс пережил. Свой метод Дженнер назвал вакцинацией – от латинского слова vaccinus, то есть «от коровы».

Несмотря на насмешки, Дженнер продолжал трудиться, повторяя свой успешный первый эксперимент вакцинации с другими детьми. Но если бы все ограничилось лишь высмеиванием самого Дженнера! Дело усугублялось тем, что в 1796 году работу отца иммунологии отверг ведущий рецензируемый журнал того времени, «Философские труды Королевского общества». И тут не было никакой ошибки – президент Королевского общества сэр Джозеф Бэнкс соизволил лично приложить к этому руку, прислушавшись к советам двух рецензентов, которые, прочитав работу Дженнера, оценили ее негативно.

В конце концов, в 1798 году, он за собственный счет опубликовал брошюру под заглавием «Исследование причин и последствий Variolae Vaccinae – болезни, обнаруженной в некоторых западных графствах Англии, в частности в Глостершире, и известной под названием коровьей оспы».

Постепенно врачи и их пациенты все же склонились к мысли о верности подхода Дженнера к профилактике внушающей страх оспы. Он даже получил гранты от британского правительства на общую сумму тридцать тысяч фунтов стерлингов (более миллиона долларов США по сегодняшнему курсу), чтобы иметь возможность продолжать свою важную научную работу. Любопытно, что сделанное открытие не только не улучшило финансовое положение Дженнера, а наоборот, обошлось ему весьма недешево: он возвел рядом со своим домом постройку, названную им Храмом Вакцинии, и прививал там тех, кому эта процедура была не по карману.

Как правильно предсказал Дженнер вскоре после публикации своих исследований, «конечным результатом этой практики должно стать уничтожение натуральной оспы, самого страшного бедствия человеческого рода».

Спустя всего десять коротких лет, миновавших с момента проведения Дженнером его первых экспериментов, были вакцинированы десятки тысяч людей. Но, как и многие другие истории о научных прорывах, занесенные в анналы человеческой памяти, наш рассказ имеет альтернативное начало. Когда я учился в колледже (да и позднее, когда я продолжил постигать премудрости медицины), никто не рассказывал мне о той важной роли, которую в разработке вакцинации сыграла леди Мэри Уортли Монтегю.

Леди Мэри Монтегю (в девичестве Пьерпонт) родилась 26 мая 1689 года в семье аристократов. Она выросла в Лондоне и получила воспитание, типичное для женщины ее круга. Вот только леди Монтегю была совсем не типичной. С самого ее детства никто не ставил под сомнение тот факт, что леди Монтегю обладает необычайно независимым и любознательным умом.

Так что нет ничего удивительного в том, что она, с ее несгибаемой волей, категорически отвергла брак, устроенный для нее отцом, маркизом Дорчестера, и в 1712 году сбежала из дома с сэром Эдвардом Уортли Монтегю. Тем самым она изменила не только свою жизнь, но, возможно, и наш мир.

Через несколько лет после свадьбы леди Монтегю заразилась оспой, от которой быстро выздоровела. Каждый раз, когда она смотрелась в зеркало, шрамы на лице мучительно напоминали ей о разрушении тела, вызванном болезнью. От инфекции у нее даже выпали ресницы, которые так и не выросли. Всего через полтора года после того, как она поправилась, оспой заболел ее двадцатилетний брат Уилл. Ему повезло куда меньше, чем сестре: вскоре после заражения он умер.

В начале 1717 года леди Монтегю покинула Англию и отправилась вместе с мужем, назначенным послом при дворе Оттона, в Константинополь. Она увлеклась местной культурой, освоила греческий и турецкий языки. Наряду со многими тамошними диковинками ее заинтересовал некий особый местный обычай, называемый прививкой или вариоляцией[22]. Вот отрывок из письма леди Монтегю: