Лучше всех или завоевание Палестины. Часть 1. Бытие. Поэтическое прочтение

Боже сказавший, родимую землю

Крепче люби — к матерям не ревнуют,

С неба упавшим словам твоим внемлю

И на коленях целую родную.

Но недостоин я благодеяний,

Обетованных в плену у Лавана.

Силой твоей прекратились скитанья,

С посохом я у воды Иордана.

На искушённого Богом пришельца

Льёшь испытанья дождём непрестанным,

Напополам разорвал моё сердце -

Дом мой Господь разделил на два стана.

Боже, избавь от руки меня брата

Ты от Исава, спаси ребятишек…

Быть убиенным сапёрной лопатой

По возвращенью на родину — слишком.

Вспомни, Господь, как песок расплодиться

Мне обещал на закрайнюю волость…»

(Здесь буду вынужден остановиться -

Галиматью повторять не упёрлось.

Там, где соседей корчуют с корнями,

Земли чужие приносят на блюде,

Может, я что-нибудь не догоняю -

Что, а туземцы при этом не люди?

Конквистадоры, устав от злодейств их,

На ночь читали Святое Писанье,

А поутру краснокожих индейцев

В реках топили, в каньоны бросали.

Сорта второго сплошь аборигены

Для Иеговы ни кислы, ни сладки.

Рылом не вышли, ущербны их гены

Или какие ещё недостатки

Он углядел с высоты положенья,

Всех уверяя, что Сущий он самый?

Если всё так, то зачем униженьям

Люд он подверг со времён Авраама?

И почему, если, как говорится,

Столь уникален и так всемогущ ты -

Мир не создать без насилья с убийством,

Без передела земель и имуществ?

Участи б я не хотел подвергаться

Сфинкса премудрого с носом отбитым.

На неприятности чтоб не нарваться,

Лучше не ссориться с Богом семитов.)

* * *

Глаз не смыкал до утра от бессонницы

В ночь, что могла бы последнею выдаться,

Думал Иаков: Уйти как от конницы?

Сколько сейчас стоит толика милости

Брата Исава? — Жизнь интеллигенции

Сколько потянет в глазах бесноватого -

Чтобы по форме купив индульгенцию,

Мирно наследство прибрать Исааково?

«Двадцать козлов, с ними козочек двести,

Двадцать баранов и двести овец,

Тридцать верблюдиц (а морда не треснет?)

Пусть забирает братишка-наглец,

Знает косматый, как брату он дорог…

Десять ослов, с ними двадцать ослиц,

Десять волов, коровёнок штук сорок

Пусть угоняет в Германию фриц».

Шлёт наш Иаков навстречу свирепому

Брату Исаву скот, как на заклание,

Коз и баранов с рабами отпетыми,

Участь которых он знает заранее.

Всем приказал соблюдать расстояние

Между стадами, стоять и не рыпаться,

Чтобы Исав, получив воздаяние,

Начал подробностями любопытствовать:

«Чей будешь раб, куда гонишь ты ярочек,

Где, мол, надыбал добра, шут Балакирев*?»

Вы же ему: «Это будет подарочек,

Всё для Исава от брата Иакова.

Вот он и сам раб покорный твой следует,

Гордость скрывает под рабской одеждою.

Что ему встреча несёт, он не ведает,

Но ожидает свиданья с надеждою».

Разом Исаву в башку угорелую

Ярость ударит мочой. Без раздумий он

Зверем восстанет на брата и стрелами

Изрешетит, дав свободу безумию.

Сам налетит на раба чёрным вороном,

В злобе начнёт обзываться по-всякому

И, обознавшись, потом скажет в сторону:

Да, облажался я с братом Иаковым.

За поворотом другая с поклажею

Группа ослов — с нею также поступится.

Снова Исав без добычи окажется,

Молча уже над убитым насупится.

Но от подарков Исав не откажется.

Так в колчане стрелы кончатся в скорости.

Здесь во всём белом Иаков покажется

И пристыдит неразумного в подлости

(Ведь у него, как понять я сумел,

Больше рабов, чем у братика стрел).

* * *

Так Иаков тогда объяснял себе

(Сам с собой он любил разговаривать):

«Можно сжиться с повадками всякими,

Если вовремя их отоваривать.

Задарю я братка дефективного.

Соблазнится халявным имуществом,

И агрессии фаза активная

Перейдёт плавно в вялотекущую».

Сам Иаков, как мужу положено,

Спрятал жён, сыновей за растеньями

И остался один одинёшенек

Приторчать со своими виденьями.

И боролся всю ночь почти Некто с ним,

С болевыми знакомый приёмами,

Раз сустав повредил тазобедренный

И оставил Иакова хромым он.

(Удивляюсь — не в яму по осени,

Не в экстазе со скользкой гражданочки

И не с полки упасть довелось ему,

Чтобы ногу волочь по утряночке.

Нам свидетельством вся эволюция,

Что во сне не такое случается.

Не имею в виду я поллюцию -

И седалищный нерв защемляется.)

Сам Иаков сложенья не хилого

Был с рождения, роста немалого

И со всею семитскою силою

Он скрутил кто вдруг с неба пожаловал.

Мандрагор, не иначе, натрескавшись,

Проявил дух бойцовский и рвение,

От задиры, посланца небесного,

Получил-таки благословение.

Здесь решили они познакомиться.

Стал Иаков от Бога Израилем.

Пусть зовут его впредь, как им хочется -

По рукам с ангелочком ударили.

«Самого-то как звать? Просвети меня,

Извини, если в драке обидели…»

«Что, Израиль, тебе в моём имени,

Если ты надо мной победителем?»

«Как вперёд идти с жилой надорванной?»

Имярек успокоил Иакова:

«Верой в Господа кто нашпигованный

Посильнее безбожника всякого.

Хоть болячками Бога достали вы,

Но краснеть за твою не приходится».

И доныне сыночки Израиля

С уважением к жилам относятся.

В Бога верующий по обычаю

Жил не ест…Так Иаков прославился…

(Я же думаю, с жилою бычьею

И здоровые зубы не справятся.)

* «Шут Балакирев» — спектакль театра «Ленком» по пьесе Г. Горина, поставленный Марком Захаровым.

Глава 33 Взятка как благословенье

Поднял голову Иаков, видит брата пред собой