Лучше всех или завоевание Палестины. Часть 1. Бытие. Поэтическое прочтение

Бишь к ослам и к чувству братства, что застыло у ворот,

И в попытках разобраться морщит лбы про серебро.

«Ниспослал нам, может, чудо наш Всевышний господин?»…

Почему-то на Иуду все взглянули, как один.

"Комбинатор он великий, есть за ним такой грешок.

Но зачем всё, что заныкал, сунул каждому в мешок?

Круговой порукой споро нас повяжет, вот беда…"

Зная же Иуды норов, промолчали как всегда.

Впрочем, это всё догадки — думали они тайком -

И каким бы ни был гадким, здесь Иуда ни при чём.

* Юрий Поликарпович Кузнецов (11 февраля 1941 — 17 ноября 2003) — русский поэт, переводчик и литературный критик, редактор, педагог.

** Вячеслав Кириллович Иваньков (также известен как «Япончик») — советский и российский преступник, криминальный авторитет и вор в законе, лидер одной из организованных преступных группировок Москвы.

Глава 42 ч.5 Во спасение обман

Причитал Иаков тяжко: «Вы моих причина бед -

Ося отошёл бедняжка, Симеона больше нет,

А теперь ещё хотите Веню среди бела дня

Увезти с собой в Египет. И всё это — на меня!»

Здесь Рувим-правозащитник выступил в защиту всех:

«Мой отец, с меня взыщи ты за содеянный наш грех.

Двух сынов моих убей ты, если правды не найду,

Симеона с того света я живым не приведу.

Отпусти ты с нами Веню, едем, чай, не на Тибет.

Верь мне, как еврей еврею, я верну его тебе.

Дай мне Веню на поруки, возвращу его к своим».

Думаю, в кармане кукиш зажимал тогда Рувим,

Выглядеть при том приличным вывел он один приём:

Надо мысленно в кавычки заключать своё враньё.

Прихвастнул он делом грешным, снимет грех потом с души -

Чтоб несчастного утешить, все приёмы хороши.

Образованный, ей Богу, знал, что даже Томас Манн

Осуждал не очень строго во спасение обман.

Знал Рувим, что он, конечно, Симеона не вернёт,

Но и дед бесчеловечно внуков тоже не убьёт.

(Впредь без фиги и кавычек, во спасенье, за глаза

Врать вошло у нас в привычку, если больше не сказать.)

В сострадании замечен не однажды был Рувим –

Очень даже человечно в утешение интим

Предложил служанке Валле. Так наложницу отец

Успокоить мог едва ли, как сумел тогда малец.

Брата не порвал на части, когда тот отцу его

С потрохами сдал стукачик за две «Балтики» всего.

Но когда, как в океане, их столкнуться случай свёл,

Он свой айсберг состраданья от Титаника отвёл.

Руки отроку вязали — он верёвочку нашёл,

Осю в рабство продавали — помочиться отошёл,

А теперь Вениамина предложил в Египет взять…

В бескорыстность господина верить, думаю, нельзя.

Слишком были опасенья: Симеона не вернёшь.

И не слишком во спасенье мне представилась та ложь.

Но Иаков даже слишком строил мины и вопил,

Волос дёргал и мальчишку никуда не отпустил.

Рассудил Иаков трезво — мало ль что произойдёт?

Заявил всем, как отрезал: «Сын в Египет не пойдёт.

Осю бедного убили, лишь остался Веня брат,

Что родился от Рахили, бриллиант во сто карат.

А случись какое горе, попади сынок в беду -

Сам Альцгеймер на подворье и Кондрат ко мне придут.

На со мной тогда прощанье будут все приглашены…

Седину мою с печалью в гроб загоните, сыны.

Чтобы сгинул он в Египте, не за тем сынка ращу.

Что вы мне ни говорите — Веню я не отпущу».

Сына Веню Симеону предпочёл тогда отец…

Их еврейскому закону не судья я, наконец.

А насколько допустимы во спасение обман,

Ложь, вранье и инвективы — пусть расскажет Томас Манн.

Глава 43 ч.1 Хлеб всему голова

Запасы кончились и голод людей повыкосил на треть,

Что вынудило по-другому позицию пересмотреть

Иакову. Уже не плачет, а начинает говорить:

«Зерна купите нам, иначе, оставшихся не сохранить.

Порою хлеб нужней, чем воздух, чем на дуэли пистолет,

И ценит человек свободу, когда накормлен и одет.

Езжайте милые в Египет, Цюрупе* ихнему поклон

Мой привезите, помогите взять на питание талон».

Напомнил здесь отцу Иуда: «Тот человек издал указ:

Не появляться нам, покуда не будет Веничка при нас.

К нему лишь сунемся на лице — отдаст нас в руки холуям,

И будешь ты отец молиться по убиенным сыновьям.

Когда ж отпустишь с нами Веню, через неделю ясным днём

Все вместе пред твои ступени ослов с зерном мы приведём».

«Зачем же вы — вопил Израиль, Иаковом что был в миру -

Про брата Веню рассказали в египетском том ЦРУ?

Папаше службу сослужили, язык бы вам за то отсечь,

Свинью такую подложили, что места не осталось лечь.

Своя рубашка к телу ближе, как на чужой горбине рай,

Но трижды будучи бесстыжим последнее не отбирай.

А вы меня освежевали, содрали кожу и мездру,

Про брата Веню рассказали в египетском том ЦРУ.

Башкой вы думали овечьей, попавшие в чужой загон».

(У скотоводов Междуречья особый был в ходу жаргон.)

Братья в ответ: «За языкастость нас не брани. Не наш позор,

Что ощутили мы опасность, едва попали под надзор.

Тот человек вполне конкретно свои вопросы задавал

И обвинения при этом в соглядатайстве не снимал.

НКВД нам дело шило, три дня сидели без питья

И нам не лампочка светила, а уголовная статья.

Когда немножко убивают, прилаживают к шее шнур,

Тогда до лампочки бывает, какой вопрос волнует МУР.

Когда в плечах косая сажень тебя пакует в каземат,

Не то, что про отца расскажешь, а даже вспомнишь Бени мать,