Лучшие истории о невероятных преступлениях

– В этом что-то есть, – кивнул капитан. – Мой опыт подсказывает, что скупость – просто извращенная форма инстинкта самосохранения, чрезмерное цепляние за жизнь. Выбор этого средства тоже не в характере скряги. Цианид дорогой, и его не продали бы человеку вроде Авраама просто по его просьбе. Значит, убийство. Вы, парни, должны разыскать третьего соседа Авраама по столу. Сделайте это как можно быстрее.

По тем крохам информации, которые удалось получить у уборщика и двух других соседей Авраама, составили его фотопортрет. Это был плотный смуглый мужчина в светло-коричневом костюме. Он первым занял место за тем столиком и первым закончил есть, но задержался. Время от времени оглядывался через плечо и ковырял в зубах. Около его ног под столом стояла небольшая черная сумка или кейс для образцов. Оба посетителя уверенно на это указывали. Они ударились о сумку, когда садились, и, таким образом, ее заметили.

Наклонялся ли он к сумке после их появления, открывал ли ее и вытаскивал ли что-нибудь оттуда?

Судя по воспоминаниям обоих – нет.

Может, Авраам вставал из-за стола, оставив сандвич на пару секунд без присмотра?

Опять же нет. Все произошло очень быстро. Авраам с шумом развернул сандвич, откусил большой кусок, проглотил, не жуя, пару раз судорожно вздохнул и ничком повалился на стол.

– Значит, сандвич отравили около автомата – я имею в виду место, откуда забирают еду, – а вовсе не за столом, – сказал Сарецки Нельсону наедине. – Наверное, он на минуту отложил сандвич, пока ждал кофе.

– Нет, – возразил Нельсон. – Ты забыл, что сандвич был завернут в вощеную бумагу. Как мог кто-то развернуть его и снова завернуть, не привлекая внимания Авраама? И если мы подозреваем парня с сумкой, а капитан, по-моему, хочет, чтобы мы его подозревали, то он уже сидел за столом и ел, когда пришел Авраам. Откуда он мог заранее знать, за какой стол он сядет?

– Тогда как яд попал на сандвич? Откуда взялся?

– Нам платят за то, чтобы мы выясняли подобные мелочи, – сухо напомнил Нельсон.

– Это не мелочи, – возразил Сарецки.

– Ты рассуждаешь как дилетант. Ты уже довольно давно в полиции и должен знать, как «живучи» привычки, как сложно от них избавиться или скрыть их. Обыватели считают детективную службу чем-то вроде работы фокусника, достающего кроликов из шелковой шляпы. Они не понимают, что все взрослые люди несвободны: они связаны по рукам и ногам крошечными, безобидными привычками и от этого становятся уязвимыми. У нашего третьего соседа есть привычка перекусывать в полночь в общественных местах. У него есть привычка ковыряться в зубах после еды, задерживаться за столом, постоянно оглядываться через плечо. Прибавь к этому плотное телосложение, смуглый цвет лица – и он у нас в кармане! Чего еще ты хочешь – чтобы на него направили прожектор?

Сорок восемь часов спустя сам Сарецки, несмотря на все свои опасения, нашел третьего соседа в другом автомате, с кейсом для образцов и почти в тот же час, и привел на допрос! Уборщик и два свидетеля без колебаний опознали его, пусть даже сейчас он был в сером костюме.

По его словам, его звали Александр Хилл.

– Чем вы занимаетесь? – спросил капитан.

Хилл побледнел. Его кадык дернулся, и мужчина с трудом смог ответить:

– Я… я продавец в фармацевтическом концерне.

– А! – выразительно произнесли двое из трех полицейских. В его кейсе нашлись только зубные порошки, аспирин и лекарства от головной боли.

А Нельсон, обыскав Хилла, решил: «Это слишком просто. И он очень напуган и беззащитен для преступника. Появился здесь без всякой подготовки. Виновный хорошо бы подготовился, все продумал. А на нем лица нет. Поведение невиновного».

– Как получилось, что все клиенты остались на месте в тот вечер, а ты поспешил сбежать? – грозно спросил капитан.

– Не знаю. Это произошло так близко от меня, что, наверное, я… занервничал.

«Это необязательно признак вины», – подумал Нельсон. Но он должен был участвовать в допросе, поэтому набросился на Хилла:

– Ты занервничал, да? Почему? Как ты узнал, что это был не просто сердечный приступ или переедание? Может, ты послужил причиной случившегося?

– Нет! Нет! – воскликнул Хилл. – Я не занимаюсь ничем подобным! Я ничего такого не ношу…

– Так ты знаешь, что это было? – надавил на него Сарецки. – Откуда? Мы тебе не говорили.

– Я… я прочитал об этом в газетах на следующее утро, – пробормотал Хилл. Об этом действительно писали в газетах, признал Нельсон.

– Ты не тянулся к нему за чем-нибудь? Держал руки при себе? – продолжил Сарецки. И затем без паузы добавил: – А как насчет сахара?

Подозреваемый явно терял почву под ногами.

– Я его не употребляю! – жалобно выдавил он.

Сарецки только того и ждал.

– Не ври нам! – крикнул он и замахнулся на подозреваемого. – Сегодня вечером я наблюдал за тобой десять минут, прежде чем подошел. Ты высыпал полсахарницы в свою чашку! – Он ударил Хилла кулаком в челюсть. Бедолага упал вместе со стулом. Собственный страх все глубже топил его.