Лучшие романы

Во время завтрака в углу зазвонил телефон, и мажордом доложил, что Острог почтительно справляется о его самочувствии. Грэм оторвался от еды и ответил. Очень скоро появился Линкольн, и Грэм выразил настойчивое желание поговорить с народом и подробнее ознакомиться с открывающейся перед ним новой жизнью. Линкольн сообщил, что через три часа назначена церемония представления высших должностных лиц, которые вместе с женами прибудут в Управление ветродвигателей. Желание Грэма выйти на городские пути сейчас неисполнимо из-за чрезвычайного возбуждения в народе. Вполне возможно, однако, устроить для него обзор города с высоты птичьего полета, воспользовавшись «вороньим гнездом» смотрителя ветродвигателей. Сопровождать Грэма было поручено мажордому. Линкольн сказал о японце несколько лестных слов, извинившись, что не может составить им компанию ввиду срочной административной работы.

Выше самых огромных ветряков, в тысяче футов над крышами, на металлической мачте с тросами-растяжками виднелось круглое пятнышко «вороньего гнезда». Наверх Грэма подняли в маленькой люльке, скользившей по проволочному тросу. На середине хрупкого с виду стебля мачты была устроена легкая галерея с множеством труб, казавшихся снизу очень маленькими. Они медленно вращались по круговому рельсу. Это были отражатели, связанные с зеркалами смотрителя ветродвигателей, в одном из которых Острог показывал Грэму события, положившие начало его правлению. Японец поднялся первым; они провели там час – один спрашивал, другой отвечал.

День был полон предчувствия весны. Теплый ветер касался кожи. Небосвод был ярко-синим, и широкая панорама Лондона ослепительно сверкала под утренним солнцем. Воздух, не замутненный ни дымом, ни туманом, был прозрачен и свеж, как в горах.

Кроме неправильного овала развалин вокруг здания Совета и черного флага над ним с этой высоты в гигантском городе почти не было заметно признаков молниеносной революции, за одну ночь и один день изменившей, как представлялось Грэму, судьбы мира. Множество людей по-прежнему сновало в развалинах. В отдалении, на огромных летных площадках, откуда в мирное время аэропланы отправлялись во многие большие города Европы и Америки, чернели толпы победителей. На узких лесах множество рабочих восстанавливали соединения проводов и кабелей, связывающих здание Совета с остальным городом, подготавливая переход туда резиденции Острога из Управления ветродвигателей.

В остальном озаренное светом пространство было безмятежно. И столь обширным казалось оно по сравнению с районом разрушений, и такой торжественный покой наполнял воздух, что вскоре Грэм почти позабыл о тысячах людей, лежавших при искусственном свете в лабиринтах этого псевдоподземелья – мертвыми или умирающими от ран, полученных прошлой ночью, позабыл об импровизированных госпиталях и выбивавшихся из сил хирургах, сестрах милосердия и санитарах. И совсем позабыл о всех чудесах, ужасных потрясениях и неожиданностях, свалившихся на него при свете электрических огней. Он знал, что внизу, в скрытых переходах этого муравейника, революция празднует победу и повсюду торжествует черный цвет: черные банты, черные знамена, черные гирлянды, перекинутые через улицы. А здесь, под ясным солнечным небом, над кратером борьбы, казалось, что ничего не произошло, – мирно рокотал, исполняя свою нескончаемую службу, лес ветряных машин, разросшийся за время правления Белого Совета.

Далеко на горизонте, изрезанные силуэтами ветряков, голубели холмы Суррея; ближе, на севере, вырисовывались резкие контуры Хайгейтского и Масуэллского холмов. Теперь по всей местности, где некогда среди деревьев ютились дома, церкви, гостиницы и фермы, на холмах, прежде пересеченных живыми изгородями, торчали такие же ветряки с такими же огромными рекламными надписями – мрачные и хорошо различимые символы нового века. Отбрасывая причудливые вращающиеся тени, они непрестанно накапливали энергию и вливали ее во все артерии города. Под ними передвигались бессчетные стада коров и овец Британского пищевого треста (собственность Грэма), сопровождаемые пастухами-одиночками.

Ни один знакомый силуэт не выделялся среди гигантских строений. Грэм знал, что собор Святого Павла сохранился, как и многие старые здания Вестминстера, но они скрылись из виду, перекрытые арками и циклопическими зданиями этого великого века. Даже Темза своим серебряным блеском не прорезала пустыню городской кровли; жадные водопроводные магистрали до капли выпивали ее воду, прежде чем она достигала городских стен. Ее ложе и эстуарий, расчищенные и углубленные, превратились в канал с морской водой, по которому мрачные шкиперы доставляли на баржах тяжелые грузы из Пула, проплывая под самыми ногами рабочих. Далеко на востоке висел между небом и землей лес мачт колоссального флота, собравшегося в гавани Пула. Все несрочные тяжелые грузы перевозились на гигантских парусных судах, а более спешные доставляли сравнительно небольшие быстроходные механические корабли.