Лучшие застольные песни

По Дону гуляет, по Дону гуляет,

По Дону гуляет казак молодой.

В саду дева плачет, в саду дева плачет,

В саду дева плачет над быстрой рекой,

Ее утешает, ее утешает,

Ее утешает казак молодой:

«О чем, дева, плачешь, о чем, дева, плачешь,

О чем, дева, плачешь, о чем слезы льешь!»

«О, как мне не плакать, о, как мне не плакать,

О, как мне не плакать, слез горьких не лить.

В саду я гуляла, в саду я гуляла,

В саду я гуляла, цветочки рвала.

Цветочки рвала я, цветочки рвала я,

Цветочки рвала я – цыганка пришла.

Цыганка гадала, цыганка гадала,

Цыганка гадала, за ручку брала,

Брала и шутила, брала и шутила,

Брала и шутила, качала головой:

«Утонешь, девчонка, утонешь, девчонка,

Утонешь, девчонка, в день свадебный свой!»

«Не верь, моя радость, не верь, моя радость,

Не верь, моя радость, не верь никому,

Поверь, моя радость, поверь моя радость,

Поверь, моя радость, лишь мне одному.

Поедем венчаться, поедем венчаться,

Поедем венчаться – я выстрою мост,

Чугунный и длинный, чугунный и длинный,

Чугунный и длинный на тысячу верст.

Поставлю я стражей, поставлю я стражей,

Поставлю я стражей – донских казаков».

Вот едет карета, вот едет карета,

Вот едет карета, пошли кони в ряд,

Споткнулися кони, споткнулися кони,

Споткнулися кони на этом мосту,

Невеста упала, невеста упала,

Невеста упала, да прямо в реку.

Невеста кричала, невеста кричала,

Невеста кричала: «Прощай, белый свет!»

Еще раз кричала, еще раз кричала,

Еще раз кричала: «Прощай, мать-отец!»

Еще повторяла, еще повторяла,

Еще повторяла: «Прощай, милый мой!» [11]

Вот мчится тройка почтовая

Вот мчится тройка почтовая

По Волге-матушке зимой,

Ямщик, уныло напевая,

Качает буйной головой.

«О чем задумался, детина? —

Седок приветливо спросил.—

Какая на сердце кручина,

Скажи, тебя кто огорчил?»

«Ах, барин, барин, добрый барин,

Уж скоро год, как я люблю,

А нехристь-староста, татарин,

Меня журит, и я терплю.

Ах, барин, барин, скоро святки,

А ей не быть уже моей,

Богатый выбрал, да постылый —

Ей не видать отрадных дней…»

Ямщик умолк и кнут ременный

С досадой за пояс заткнул.

«Родные, стой! Неугомонны! —

Сказал, сам горестно вздохнул.—

По мне лошадушки взгрустнутся,

Расставшись, борзые, со мной,

А мне уж больше не промчаться

По Волге-матушке зимой!»

У зари-то, у зореньки