Лучший друг

Они долго спорили на кухне, брать Андрея с собой или нет. Они тщательно продумывали план своего выхода в свет.

— Будет там сидеть и, как баран, пялиться на всех. Пусть лучше дома останется и телевизор посмотрит, — сказала мать.

Она понимала, что, если симпатичный и общительный мальчик — это огромный плюс, то такой, как Андрей — скорее, позорное пятно. Ей всегда было стыдно за него.

— Да ладно, все вместе пойдём, — подумав, ответил отец.

Но произнёс это таким голосом и тоном, словно взвалил на себя огромный тяжелющий мешок с могильной землёй. Мать пожала плечами и пошла собираться.

В доме Камшиных был какой-то странный запах. Непривычный для жилых помещений. Запах холода и стерильности. Как будто они не жили здесь, а на вечер сняли квартиру для приёма гостей. Почувствовав этот запах с порога, мать начала опасливо озираться.

И те, и другие нечасто бывали в гостях или приглашали гостей, поэтому обе стороны были скованны и, обмениваясь неуверенными репликами, виновато улыбались, как будто извиняясь за то, что не умеют правильно себя вести и веселиться по-настоящему.

Гостям продемонстрировали гостиную, где на столе уже что-то стояло из закусок, и к этому должно было присоединиться, видимо, то, что пока ещё побулькивало на кухне. Затем они провели их в спальню, где на кровати в пижаме под натянутым до груди одеялом лежал бледный болезненный мальчик, руки и ноги которого были абсолютно бездвижны.

— А это Коля. У Коли ДЦП, поэтому он у нас лежебока, — неестественно бодрым голосом произнесла его мама, потрогав лоб мальчика, как будто показывая, что бояться его не стоит.

Родители Андрея не знали, как себя вести. Что положено говорить в таком случае? И надо ли говорить с мальчиком? Слышит ли он их? Они ждали, что им подскажут, как себя вести, но, поскольку никто ничего не подсказывал, только кивали и ждали, когда им позволят уйти из этой пыточной комнаты.

Андрей же, увидев мальчика, замер, а потом начал медленно, с нарастающим любопытством приближаться к нему. И к тому моменту, когда мама сообщила, что Коля целыми днями смотрит телевизор или слушает, как они читают ему книги, Андрей уже стоял возле его постели, упираясь коленями в край кровати.

— Ну что, пойдёмте.

— А можно я с ним посижу? — торопливо, в несвойственной ему манере протараторил Андрей.

Женщина удивилась, потому что кроме докторов искреннего интереса к её маленькому мученику никто никогда не проявлял. А тут с ним хочет посидеть ребёнок. Такой же ребёнок, как и он сам.

— Да… Да, конечно, — растерялась она. — Вот тут стул. А тут книжки лежат. Он хорошо слышит, но только говорить не может.

— Ладно-ладно, хорошо, — закивал понятливо Андрей, быстро усаживаясь на стул и при этом не сводя глаз с чудесного мальчика, как будто был здесь не первый раз.

Усевшись, он с интересом стал разглядывать его худенькое лицо.

— Меня зовут Андрей. Я учусь в седьмом классе, — он сделал паузу. — Ты хочешь быть моим другом?

Мальчик еле заметно пошевелил губами.

— Ааа… Можешь не говорить… — сразу сообразил Андрей, и дальнейшую беседу решил строить без вопросов.

— Ну ладно, пусть тут общаются, а мы пойдём.

Отец мальчика испугался, что его жена начнёт плакать от этой душещипательной сцены, и, приобняв её, направился в сторону кухни. Затем прикрыл дверь в детскую и начал активно выдвигать из-под стола стулья для гостей.

Андрей молча любовался им, пока родители беседовали в гостиной, поначалу тихо, осторожно прощупывая друг друга, а потом, когда уже напились, погромче, перескакивая с одной темы на другую: с политики на погоду и так далее.

Мальчик смотрел то перед собой, то косился на Андрея, и это длилось пару часов. Несколько раз заглядывала его мама и спрашивала:

— Ну как у вас тут, всё в порядке?

— Да, — уверенно отвечал Андрей, успокаивая её.

Женщина в очередной раз, по-доброму улыбаясь, сказала: «Ну, ладно, общайтесь» и, прикрыв дверь, ушла.

* * *

Оставшись наедине с мальчиком, Андрей стал внимательно разглядывать его с ног до головы, как будто приценивался к товару.

Коля подолгу косился на нового странного друга, а когда уставал держать взгляд под таким углом, начинал пялиться в стену и безразлично ждать продолжения этой истории.

Андрей раньше никогда не видел инвалидов. Люди с ограничениями, как правило, переезжают в большие города, чтобы там получать должный уход. В Глубоком, посёлке городского типа, даже нормальной поликлиники не было и, чтобы вырезать аппендицит или вылечить желтуху, приходилось отвозить детей в соседний город, за двадцать пять километров.

Тело больного мальчика интересовало Андрея куда больше, чем сама личность. В нём Андрей чувствовал какую-то скрытую информацию, важную для себя. Он чувствовал это интуитивно, даже не представляя, чем именно так привлекает его этот бледный ребёнок.