Лучший мир

Я апатично смотрела на потолок, исчезающий за куполом аппарата МРТ и в который раз пыталась восстановить последовательность последних событий в обратном порядке: рассказ Ильи – глюк с его болезнью и походом на работу – больница – авария в арке – письмена на стенах – отмена поездки… Всё это казалось одинаково реальным, как два канала, которые просто переключали туда-сюда. Проблема была в том, что в какой-то момент оба они сходились в одной точке, и я окончательно терялась между настоящим и иллюзией. Врач велел завести дневник, записывать туда все «критические точки» и регулярно делать проверку на реальность, показывая написанное Илье, чтобы тот объяснял, что произошло на самом деле, а что приснилось.

Неизвестность заставляла нервы сворачиваться в трубочку, ведь меня могло телепортировать в мир с ковидом и прочими «радостями» в любой момент, совершенно бесконтрольно. Хотя бы какой-то ориентир. Об их важности как раз и втолковывал мне Илья, пока мы неспешно возвращались домой.

– …такой знак, чтобы как только ты замечала его, то могла тут же осознать себя во сне. Не смейся, это важно.

– Вот мы и к осознанным снам пришли, – я не могла сдержать улыбку, слушая такие вещи из уст Ильи.

– Да, сейчас это тренд, – кажется, Илья начал раздражаться, но скрывал это. – Между прочим, очень полезный навык, все поголовно этому обучаются. Если владеешь своим сознанием во сне, то проще себя вытаскивать оттуда. Можем тебя, кстати, на курсы записать. Хочешь?

– Не знаю. Вот ты говоришь, что я спала всего несколько дней, а по ощущениям я будто никогда не была в этом мире. Всё абсурдно до ужаса.

– А мир с вирусом не абсурден? – ехидно спросил он.

Я закатила глаза так высоко, как только могла. Странный, странный год. Мимо с рёвом проехала карета скорой помощи. Двадцатый год побил все мыслимые рекорды по количеству автокатастроф: водители засыпали за рулём, поэтому власти ввели ограничения (каких-то жалких 20 километров в час по скорости, с письменным обоснованием поездки, справкой врача и строго в сопровождении лица, имеющего права). Позже пешеходы решили, что переходить улицу там, где заблагорассудится, ведь дороги почти пусты, а машины считай что ползают – идея исключительно гениальная. Штрафы за такое раздулись до космических цифр. Зато метро радовало: на платформах установили заборчики, а из-за массового перехода на удалёнку толпы наконец-то поредели. Город казался только нашим с Ильёй и больше ничьим.

Чёрт возьми… Стыдно было признаваться в этом даже себе самой, но мне это нравилось. Нас снова ничто не разделяло, мы жили в одних координатах, как когда-то давно. Эти мысли пугали меня, но они были спасательным кругом, который не позволял тонуть в тёмных водах собственного сознания.

– Почему ты так уверен, что сам не заснёшь посреди улицы? – спросила я.

– Бывают вещи, которые просто знаешь.

– Похоже, теперь моя очередь волноваться.

– Пока нет симптомов, бояться нечего. «Полуденный ужас», апатия, раздражительность, тремор, нездоровый аппетит, двоение или расфокус в глазах. Ещё в мозговой активности какие-то отклонения фиксируют. Я вообще-то тоже иногда обследуюсь. Как я тебя защищу, если сам буду нездоров?

– Справедливо. А наша поездка при всех этих делах в силе?

– В силе, конечно. В самолётах меры безопасности на случай внезапного сна уже сто лет как предусмотрены – два пилота. Правда, сейчас это число подняли до четырёх. Вручную контролируются лишь взлёт и посадка, в остальном задача людей – следить за приборами. Так что за это не волнуйся, будем отдыхать как планировали. А если всё будет хорошо, то ещё куда-нибудь слетаем. Куда бы ты хотела?

– Ну допустим, в Грецию.

– В Грецию так в Грецию. Главное, чтобы ты не заснула.

– Постараюсь.

Я зажмурилась от тихого удовольствия, разливавшегося по всему телу. Плохо так говорить, учитывая превращение целой планеты в гигантскую спальню, но разве это не сказка? Мечты сбываются в какой-то нереальной концентрации! Правда, от поиска работы я решила временно воздержаться – хотелось бы для начала освоиться в новой реальности и хоть как-то её принять. Илья эту идею не поддержал, но вида, как всегда, не подал. Он считал, что чем быстрее я найду себе занятие по душе, тем лучше адаптируюсь.

На мгновение картинка перед глазами дёрнулась, разъехалась на две одинаковые и снова собралась в одну – в полном соответствии с памяткой всем спящим и им сочувствующим.

– Слушай, надо бы присесть. И может, ещё раз по хронологии пройдёмся?

– С удовольствием.

– Только сначала зайдём в канцелярский и блокнот выберем. Писать от руки как-то осознаннее получается. А ещё кофе неплохо бы.

Это была скорее дань привычке. В последнее время кофе не то что не бодрил, он даже на вкусовых рецепторах практически не ощущался. Как, впрочем, и любые другие напитки и еда.

– Всё как ты захочешь.