Лук и Красные Холмы

Спрятаться от немилосердного зноя в безветренной пустыне, когда солнце жалит с самого верху, нет никакой возможности, но каждый (кроме Искандера, героя поневоле) пытается сделать это по-своему: старший техник Олег Николаевич сел на земляную обочину и храбро выставил под солнце косматую грудь в расстегнутой рубашке, Нина Ивановна, хитрющая бабка, пристроилась рядом и как бы за ним, по другую сторону от палящих лучей: старший техник, рослый и широкий, дает тень, она хоть маленькая — да есть! Козюренок аккуратно расстелил коврик (это его личный коврик, из Питера привезен!) прямо на песке, сел поодаль и съежился, как бы сгруппировался: руками подогнутые колени обхватил, сверху панама, вокруг шеи платок… И объяснил свою позу окружающим, хотя никто на сей счет любопытства не проявлял: шар, дескать, это физическое тело с самой маленькой поверхностью при равных объемах тел. Лук его теплоизоляционные рассуждения понял, остальные, скорее всего, нет. Хотя Олег Николаевич, давний сподвижник и Козырева, и Козюренка, наверняка множество раз слышал от каждого из них всё, что можно услышать от привычных собеседников в типовых ситуациях.

Хождения Лука по раскаленному песку наверняка им всем кажутся очевидной глупостью, но у Лука просто нет душевных сил, чтобы сидеть неподвижно и тупо ждать манны с небес. Так, по крайней мере, отвлечься можно.

На первый взгляд песчаные барханы пусты, ничего в них нет, кроме жары и мелкого растительного сора… Но вдруг прошмыгнула из песка в песок ящерица, другая… Наверняка черепахи и змеи ползают где-то поблизости… Лук не боится змей, он уверен, что он фаталист; вдобавок к этому, на ногах у него нечто вроде полуботинок из плотного брезента — песок пропускают, конечно, вытряхивать потом и вытряхивать, но от змеиного укуса, небось, защитят… Опытные члены экспедиции, а старательнее всех Олег Николаевич, еще на базе, дружно уверяли новичка Лука, что из всех ядовитых опасностей пустыни самая главная отнюдь не змея, не скорпион и не фаланга, но каракурт — небольшой такой паучишка, с туловищем в ноготь величиной: этот укусит, особенно весной — и верная смерть! А сейчас весна, в разгаре апрель. Отличить его от других "паучиных" разновидностей легко: у каракурта на спине и брюшке ровно тринадцать красноватых пятнышек. Впрочем, у "черной вдовы" — которая самая что ни на есть ядовитая разновидность каракуртов — пятнышки не обязательны и размерами она побольше среднего раза в два, потому что самка, Вот она-то — поганая стерва даже среди каракуртов! Но и скорпион ежели укусит, или эфа — тоже мало не покажется. Короче говоря, всего живого надо бояться, что шевелится в твою сторону в дикой пустыне. Мудрость сия безусловно хороша, но зной сегодня просто невыносим, даже бояться чего-то иного, кроме солнца, нет никаких сил, ни душевных, ни физических. И к тому же мнительный Лук подозревает, что никто из рассказчиков не только не был укушен злобным каракуртом, но и покусанных-то собственными глазами не видел… да и самих каракуртов все они знают, небось, по описаниям в умных книгах и устным пересказам таких же как они "очевидцев".

После слов Козюренка всего лишь двадцать минут прошло (Лук бдительно засек по своим наручным), это значит, что еще сорок минут жаждой мучиться.

Лук медленно, стараясь не дышать глубоко, чтобы легкие не ошпарить, вернулся-добрел до "своих" и тоже брякнулся джинсовой задницей на пыльную обочину. Джинсы у Лука простые советские, то ли "Восход", то ли "Орбита", иными словами — обобщенной марки "Сельпо", такие не очень жалко и в пыли извалять. А фирменных у Лука нет и еще ни разу не было. Сам он заочно полюбил суперрайфл и левайсы, "левиса" в просторечии.

"Не хочу жениться, не хочу жениться, а хочу я джинсы, джинсы!.. Мне не надо райфл, носите сами! Я приду прикинутый "левисами!" Обезумевший от жажды Лук бормочет тупые тексты из хипповского фольклора, но сам он с легкостью бы дал сейчас зарок: на пять лет… н-на три года вперед отказаться от мечты по фирменным джинсам за возможность спрятаться от жары до конца дня и за возможность вволю напиться холодной газировки!

Лук грезит наяву, а жизнь продолжается. Чего, чего там они бурчат?.. Что случилось?..

Это Искандер попросил воды, залпом опорожнил четвертьлитровую кружку, что нашлась у него в бардачке… Примерно такая же, чуть поменьше, в кабине у Толика есть. Да, индивидуально попил, вне всякой очередности, и оно вполне справедливо: Искандеру можно и нужно, он мается среди раскаленного железа, от него сейчас все зависит.

Лук заметил, что не только он, но и остальные поглядывают на часы, чтобы ни на единую секунду не пропустить время водопоя…

И вдруг, когда уже оставалось до вожделенного мига минут восемь с секундами — мотор рыкнул, взревел и затих. И тотчас опять загремел, зарычал всем своим металлическим естеством!..

— Порядок, мать его перемать! Едем, сваливаем отсюда, пока он (двигатель, в смысле) не передумал!..

Откуда и прыть взялась у истомленного зноем народа: прыг, прыг, скок, клац, бамс — уже все на своих местах, кроме Искандера и Козюренка.