Лук и Красные Холмы

— Не, солярой. И ослиной мочой, как в том фильме, помнишь?

Оба хохочут, вспоминая фильм, у обоих отличное настроение. Искандер объясняет Луку, что дома-то очень хорошо, всегда сыт-обут-одет и обласкан, дочь красавица, жена любимая, но мужчине свобода нужна, вольный ветер в уших, простор, друзья… Искандер любит экспедиции и особенно Краснохолмскую, которая из Ленинграда.

— Да мне плевать, что уран-муран, гейгер-мейгер! Засадил стопаря, когда отдых на базе — и любую радиацию как рукой снимет, главное, чтобы в меру и вовремя!

Насчет целебных свойств "стопаря" Лук отнюдь не уверен, однако спорить не собирается: мужики на то и мужики, чтобы время от времени окунаться в пучины страстей и порока — были бы только деньги и женщины в нужном количестве и качестве!

Молодые люди болтают, и Лук между делом промыслил! — словно озарило его! — ответ на загадку, что зацепила его в Гушсае, открытие предельно простое, так что Луку даже неудобно за свое тугодумство: почему у Толика и у Володи Маматова (и у Искандера, как оказалось) левая рука рука загорелая, а правая нет!? А у Козырева наоборот? Ясен пень — почему: у шофера левая рука из окошка торчит, на солнце жарится, а у пассажира в кабине — правая под солнцем! Лук чуть было не поделился с Искандером этим наблюдением, но прикусил язык, поостергся выглядеть в глазах нового приятеля недалеким болваном.

С тех пор, как Лук был насильно катапультирован из стен родного университета, прошло совсем немного времени, считаные недели, но Лук уже слегка изменился душой. Именно слегка, ибо двадцать лет — далеко не тот возраст, чтобы вот так, вдруг, поддаваться воздействию полученного опыта… Тем не менее, все-таки, перемены произошли: Лук стал чуточку осмотрительнее в словах, он, для начала, словно бы замыкается во внутренних впечатлениях, осмысливает их, а потом уже… а потом уже продолжает делать прежние ошибки. Но — реже.

Луку все интересно вокруг: а как в народе Новый год празднуют, бывал ли Искандер на знаменитом Самаркандском базаре, и много ли в Самарканде архитектурных памятников старины, а что это за красные цветы вдоль дорог цветут, целыми полями, не маки ли?

— Не, тюльпаны, — отвечает Искандер и даже оглядывается на Лука. — А чего это тебя маки вдруг заинтересовали? Чего тебе до них?

Лук смущается, почуяв во взгляде Искандера некое подозрение, и объясняет ему, что ташкентские ребята, у них в универе, рассказывают, что в Узбекистане нешуточные проблемы с наркотой, и что мак с коноплей здесь едва ли не комбайнами по полям убирают.

— Не, ерунда, авторитетно заявляю! — Искандер прикуривает, зажигая спичку одной рукой (он курит "Приму"), — остановимся где-нибудь поссать, я тебе покажу, какие это маки: простые тюльпаны цветут. Но их много. А насчет конопли — веришь ли, Лук, я в этом и прошлом году, да и в позапрошлом, ни разу не видел, как она растет в диком виде! То есть, она есть, и много есть, но это башли, большие деньги, какой дурак их будет без присмотра оставлять!? Про Чуйскую долину слышал? Вот! Вот там да, там, говорят, той конопли целый океан растет, но это уже в Киргизии. А из мака варят кухнар, сам видел. Но он еще дороже анаши. Но я тебе не советую даже пробовать, Лук.

— Да я и не собираюсь! Ты чего, Искандер, за кого ты меня держишь, в натуре! Я не то, что анашу, просто курить табак скоро завяжу! А в тридцатник и вообще в ангелы подамся, даже пиво пить не буду. Напрочь! Даже шампанское на Новый год! Так что не учи ученого, в наркоманы и алкоголики можешь не сватать!

— А чего так строго? Здоровье, с ним проблемы?

— Просто я так решил, здоровье тут не при чем, со здоровьем у меня, покамест, полный порядок. Зачем бодяжить трезвый образ жизни? Всему свое время, всему своя мера.

— О! Мудрые слова! Мой папан абсолютно то же самое и точно такими же словами говорит! И у него тоже, у отца моего, такие, примерно же, как у тебя, гуси в голове живут! Вот, секи, Лук, сейчас расскажу!..

И Искандер рассказывает про чудачества своего отца, де, мол, он себе на год вперед зарок строгий дает: в этом году пьет только шампанское вино! Только шампанское и ничего другого больше! А в другой год — только красное молдавское вино Каберне. А, например, в позапрошлом году пил только коньяк!

— Хиппово!

— Еще бы! Он у меня такой.

Но бухим своего отца Искандер ни разу не видел, потому что пьет он совсем понемногу и никогда допьяна. Как поедет отец в Крым, родные места проведать, а потом как вернется, весь в горючих слезах и вздохах — так начинается для него год нового зарока… Искандер рассказывает Луку, что они с отцом из крымских татар, семья древнего рода, их, крымскую нацию, почти всех в сорок четвертом выслали к чертовой матери, кого куда, их — в Узбекистан. Отец каждый год туда ездит, это у него тоже зарок такой, а вот Искандер собирается, собирается на родину предков, да все дела мешают. То да се… Нет, конечно же, надо будет обязательно побывать, там дальние родственники остались, есть где остановиться…