Лук и Красные Холмы

Кругозор у Маматова явно, что не очень широк: начальники-сволочи, все жадные, все на лапу берут без оглядки на ментуру, которая тоже насквозь куплена, тити-мити (деньги) мизерные платят, вдобавок, за них ничего стоящего не купить, а только достать, а достать что-либо стоящее все дороже, и всюду деньги требуют, на каждый чих башли нужны, а зарабатывать их все труднее. На бензоколонках очереди, водку местную пить невозможно, отрава, приходится у ребят из Сибири приобретать, начальство все как один придурки… "Американцы вот-вот бомбой шарахнут, а Ленька наш и не чешется!.. Лук, что там у вас в столицах думают по этому поводу, если конечно, есть кому и чем думать?"

Лук отвечает, что Ленька, Брежнев который, хоть и чокнулся от старости у себя в Кремле, но и кроме него там народу хватает, кто в полном разуме, так что до войны дело не дойдет. Это точно, что не дойдет! Все понимают — и у нас, и у них, что если шарахнуть изо всех стволов по всем направлениям, то ни одного лаптя целого не останется ни от СССР, ни от Америки.

— А эта… ну, Африка?

— Эти все Африки-Австралии сдохнут в третью очередь, после Штатов и нас, но тоже месяца не протянут, пусть не сразу и не от взрывов, так от радиации и вдребезги разрушенного климата. Если серьезное что заварится — тут Хиросимой не обойдется, всем кирдык прикарячится: глубоководные рыбы в недрах Тихого океана, может быть, и выживут, а караси и бразильцы с китайцами уже нет.

Маматов радостно хохочет и крутит головой, ему очень понравилось, что китайцев Лук поставил в один ряд с пресноводными карасями, и разговор, по его инициативе, накреняется в сторону рыбалки, но Лук не рыболов…

Долго ли, коротко — и вот они уже в Гушсае, Лук рапортует Козыреву о частично выполненном задании, а тот, в свою очередь, знакомит Лука с темноволосым скуластым парнем лет двадцати семи: Лук — Искандер. Ростом с Лука, одет по "городской" моде: светлая рубашка с нагрудным карманом, темные очки над щегольскими усиками, джинсы, плетенки. Хлоп своей ладонью в Лукову ладонь — и засмеялся! И Лук вслед за ним, потому что очень уж ладно хлопок у них получился.

Вот, Искандер Луку глянулся сразу, с первых же слов знакомства, симпатия к нему возникла, может быть, даже, еще стремительнее, чем неприязнь к Володе Маматову.

Хорошо бы оказаться в одном экипаже с Искандером, а не с Маматовым, — загадал про себя Лук, и сбылось по желанию его, и Лук впоследствии еще не раз, и не два порадовался этому своему скромному "служебному" везению.

Ехать предстояло от Гушсая через Ташкент и дальше, ибо их первый маршрут лежал в Самаркандскую область; после недолгого совещания у Козырева было решено не заморачиваться никакими объездными путями, а проехать прямиком через Ташкент, оно заметно короче, и пока они налегке, городских гаишников можно особенно не бояться, придираться к геологам не станут. На выезде из Ташкента, все же, гаишники тормознули машину Искандера, но тот, во время экспансивного обмена мнениями с блюстителями дорожного порядка, стонал, показывал обеими руками на кузов, пинал переднее колесо, взывал к небесам…

— Ф-ух! Видать, настроение у них было хорошее, безо всякого бакшиша отпустили, пиявки чертовы! Теперь-то помчим!

Козюренок, как старший член импровизированного экипажа, был волен выбирать себе место в машине Искандера, но по какой-то прихоти выбрал для себя лежанку в кузове, а "козырное" место рядом с шофером пожаловал Луку. И теперь к пассажирским правам Лука прибавилась обязанность: общаться с Искандером, развлекать, следить за тем, чтобы тот не задремал от однообразия мелькающих под колесами километров. А никто и не против!

За пределами Ташкента проложена прямая и широкая дорога, но не асфальтовая, а сплошь вымощенная огромными бетонными плитами, чистыми, ровными, почти без выбоин. Плиты примыкают плотно друг к другу, но, все же, зазоры между ними остаются, узенькие и мелкие, не шире и не глубже сантиметра-двух, как на глаз определил Лук, и теперь грузовик весело мчал вперед, негромко тарахтя-отсчитывая колесами эти самые щербины и зазоры.

— Сам Рашидов так распорядился, типа, этими аэродромными плитами дорогу замостить. Нигде такого больше нет, только у нас, и только на этом шоссе, на Чимкентском!

— А почему Чимкентском? — удивляется Лук, услышав хорошо ему знакомое географическое наименование. — Чимкент — это же Казахстан!

— Ну, да, так и есть. Вот этот кусочек, что мы сейчас проезжаем, это Казахстан, Чимкентская область. Километров сорок, вот, через Джетысай, проедем по спидометру — и опять в Узбекистане. Мудрят с географией товарищи ученые, но вообще нам по фигу, какая разница — Казахстан, Узбекистан? В Казахстане вроде бы с бензином чуть попроще, если подальше в глубь к ним заехать, пробки не такие, как у нас, и разбавляют меньше. Слово "километров" Искандер произносит не совсем грамотно, с ударением на втором слоге, и Лук втихомолку обратил на это внимание, потому что все остальные, включая Маматова, правильно ставят ударение, на "е".

— Чем разбавляют, водой, что ли?