Лук и Красные Холмы

Все это груз, который скоро таскать-носить кому-то придется… Любопытно — кому именно, а Лук? Да еще камнями заполнять — и опять носить-перетаскивать… Ответ загадки прост и однозначен: техническому персоналу, на горбу пресс качать. А камни-то и песок не простые, они "с икрой". В руках у Лука весьма невыразительного свойства и вида мягкая тонкая брошюрка с бледным, словно бы выцветшим от времени и солнца, шрифтом, допотопная, одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года выпуска: нечто вроде производственной инструкции по технике безопасности при работе с радиацией и материалами, ее излучающими. Для служебного пользования, если верить штампу на тыльной стороне брошюры. Ладно, изучил, усвоил, осталось только в дело употребить, предварительно скомкав и промяв. Но нельзя, ибо фиолетовый штамп, обозначающий госимущество. Снял с полки, проникся — верни на место. Бред, в самом-то деле: скучно такое читать, да и следовать инструкциям — также малореально, из области научной фантастики. Ну, где они возьмут посреди настоящей пустыни достаточно воды, чтобы тщательно промыть и протереть все то, что прикоснулось к предметам и веществам, излучающим радиацию!? Например, кузов экспедиционного грузовика? Или те же ящики с ураносодержащей породой? Лук не боится последствий радиации, но не от тупого незнания или гусарской бравады, а просто не боится — и все тут! Высоты и укачки — да, а радиации нет. Он еще в Питере наслушался про излучающий фон города и про то, как нынче радиоактивные дожди сыплются из небес. Фигня какая-то, бабкины сказки на постном масле, по типу якобы непременного "нестоина" у личного состава с атомных подводных лодок. Вон, взять, хотя бы, многострадальных японцев, которым довелось воочию пережить атомный кошмар: Хиросима и Нагасаки опять заселены доверху, люди там без масок и счетчиков Гейгера живут, без миллиона бумажных журавликов, запущенных в небо, это что они — оба города протерли насухо после тех бомбежек? Лук проверял, просеивал прессу, даже изучил статью в энциклопедии на тему — живы те два несчастных города или мертвы? Оба живы. Первые полгода радиация убивала, но потом вроде бы как перестала. Но — увы и ах! — никто и не перед кем за этот гадский "эксперимент" так и не ответил. Ох, война — подлая штука. А еще Лук собственными ушами слышал, как люди служили на Семипалатинском полигоне, спьяну пробалтывались, жалуясь на подорванное атомными взрывами здоровье, про то, чему были очевидцами… Врали они, или правду баяли, но двадцать лет прошло после термоядерных грибов — живы-целехоньки, не хуже остальных своих ровесников… Тем не менее, объяснения "по профилю" от своих новых коллег, и, в особенности, наставления Льва Козюренка и других "полевых" профессионалов, Лук слушал со вниманием. По их словам выходило, что радиоактивный фон тех участков пустыни, где им предстоит работать, заметно выше в среднем, нежели на гранитных набережных Невы, но тоже безопасен. При этом, предохраняться в нужных местах и моментах очень даже стоит: тщательно умываться, когда вода имеется, не лениться проверять предварительно уровень радиации на местах привала и ночлега, избегать долгого нахождения в местах, где "фонит" особенно сильно… Образцы пород в карманах не таскать, а из складок одежды, из обуви все тщательно вытряхивать при первой возможности. Примерно так. Это совсем не трудно, обычная профилактика против маловероятных случайностей, которую желательно соблюдать, неукоснительно и ежедневно. И тогда малая вероятность лучевой болезни склонится к абсолютному нулю, а ты будешь жив-здоров, и у тебя все будет стоять, что должно стоять, до счастливой старости.

— Компреневу, мсье Лук?

— Ес, ай как жес.

В экспедиции насчитывается до трех единиц гужевой транспортной техники — один Газ-69 и два грузовика, пятьдесят первых газона, а также до полувзвода личного состава: три шофера, повариха, начальник и остальное второстепенное — геологи, старшие геологи, техники, старшие техники… Есть и младший техник, звать его Лук.

Но как бы ни щеголяли военными терминами начальники (главный из них, Козырев, наконец, присоединился к народу), рассуждая за безалкогольным достарханом о предстоящем походе, на воинскую часть вся эта орава из людей, с механизмами и вещами, не похожа ни на молекулу: скорее, на цыганский табор, только без лошадей, гитар и цыганок.