Лук и Красные Холмы

Такое ощущение, что пир начался в прошлом тысячелетии, все продолжается и никогда не закончится. Лук ел, ел и ел, шашлык, манты, лагман, лепешки, сласти!.. Кстати говоря, местный лагман оказался не совсем таков, к какому Лук привык в придорожных чайханах-забегаловках, здесь он больше напоминал не суп, а некое второе блюдо, с очень обильной и густой подливой. Это хорошо! И мясо несравнимо вкуснее, и костей меньше! Лук чем дальше, тем решительнее отказывался от водки и коньяка, Луком — с умеренного пьяну, вероятно, овладела подозрительность: его хотят подпоить… и… И что дальше? Неважно что: его хотят напоить, а он не желает напиться. Интересно, а как там остальные в этом смысле?

Лук деликатно улыбнулся соседям, показывая, что хочет встать, расплел ноги из калачика — его слегка шатнуло. Буквально чуть-чуть, но… Любопытно, это он просто икроножные мышцы отсидел, или уже напивается, незаметно для себя? Главное, дальше не пить. Понятно, Лук? Понятно, понятно, все мне понятно, я иду инспектировать местный туалет, а также степень устойчивости моих боевых товарищей по экспедиции. Пить больше не собираюсь.

Нину Ивановну Лук увидел издалека и не ясно, через постоянно мелькающие пиджаки, спины и квадратные тюбетейки, вроде бы она оживленно беседует с соседками по дастархану. Козюренок улыбается белозубо, даже смеется, с пиалой в руке, кому-то поддакивает, судя по быстрым кивкам… Маматов Володя чувствует себя привольно за низеньким дастарханом, который, в свою очередь, установлен по центру огромного чарпая. Ну, это понятно, он, можно считать, местный уроженец, все порядки наизусть знает. Володя ест за обе щеки, и пьет, немало, судя по красной роже: глаза в характерную щелочку прищурились… Лук знает этот прищур, он уже не однажды видел пьяного Маматова. Но тот держится.

А вот Олег Николаевич Виноградов сумел-таки Лука удивить: еще вечер над свадьбой не сгустился как следует, а старший техник, без пяти минут выпускник балетной школы довоенного Кировского театра — пьян в зюзю! До этого Лук ни разу не видел, чтобы Олег Николаевич выпил за одно застолье больше одной рюмки водки или стакана сухого вина, а тут!.. Длинными руками размахивает, что-то ими в воздухе отмеряет, как заправский рыбак при обсуждении улова. И хохочет!.. О! Пиалушку с напитком расплескал!.. Вот-вот запоет, что-нибудь, типа "Ой мороз, мороз!.." — под местные дудки.

Луку неловко за своего коллегу, но он-то что тут может сделать!? Разве, что самому не пить. Да нет, с Николаичем худого быть не должно: он мирный чувак, по крайней мере, в трезвой своей ипостаси, авось, и пьяный буянить не станет.

Лук, слегка освеженный прогулкой, возвращается к своему дастархану, а там его уже ждут!

— Лук, дорогой! Где ты ходишь! Все тебя ждем! Плов стынет! Присаживайся скорей!

— Сейчас, разуюсь только. А что я? Ни фига себе, тут целая гора! А чего ждали-то? Да мне в любом случае досталось бы!?

— Э, не понимаешь! Ты гость, ты с плова первый пробу снимаешь! Вилок нет, ложка есть. Хочешь — бери ложку, да, а лучше руками! Правильно — руками есть!

У Лука только что вымыты руки, да и у остальных, небось, тоже чистые. Он, вдохновленный рассказами ташкентцев-однокурсников — Авы Вахидова и Сашки Навотного, закатывает рукава своей рубашки, светлой, в мелкий серый цветочек, протягивает руку к плову: рука у Лука слегка напряжена, потому что он чувствует на себе любопытные (а может быть, даже, и слегка насмешливые) взгляды сотрапезников, Лук медленной щепотью захватывает немножко риса, как бы приминает его о край расписного блюда, чтобы комочек плотнее был, и аккуратно отправляет его в рот. Его соратники по дастархану почти одновременно, словно по команде, повторили его жест, всяк на свой манер. И вот уже все едят плов: какой праздник без плова!?

Но до того, как сунуть руку в ароматную гору, Лук внимательно ее осмотрел, чтобы запомнить, чтобы ребятам, прежде всего Аве и Сашке, рассказать — каков он, плов из центра Кызылкум!?

Нарочно обратил внимание на архитектуру плова, на весь его натюрморт: зернышки-рисинки, образующие огромную гору на блюде, сами по себе длинные, бело-желтые и между собой не слипаются, как и положено в настоящем плове. Мясо — коричневая от прожарки, ароматная баранина с жирком — довольно крупными кусками покрывает большую часть рисовых склонов, тут же, бок о бок с мясными кусками, воткнуты в рис две целые, неочищенные головки чесноку, но не сырого, а запеченного в том же казане, что рис и мясо. Ава на свой день рождения отдельные зубчики готовил — и так тоже можно, это Луку только что объяснили, в ответ на его любопытство, но здесь принято готовить целыми головками. А тут еще и перец есть, и лук, и морковь…

— А редька… вот эта вот штука, ломтиками, она маргеланская?

— Да, маргеланская, да! Откуда знаешь?

— Ребята рассказывали, твой тезка, Анвар. Я тебе про него говорил, помнишь?

— Помню. Ну, что, за тезку?