Лукьяненко

И снова маячила кибитка в степи, колыхаясь по неровной дороге, среди непомерно рослых будяков, как челнок среди полынных степных волн. Окрест бежала сухая, совершенно ровная, как стол, однообразная высокая степь. Лишь одинокие курганы оживляли ее. «По недавним пашням, — записал Докучаев, — степь была покрыта громаднейшими чащами бурьяна, на целинах же и старых запусках растительность была довольно редкая с сильной примесью низкорослой полыни; но по низам я встречал здесь кукурузу и конопли невиданных мной размеров…»

Вот и столица Кубанского казачьего войска — Екатеринодар, который лежал не в пример только что пересеченной им местности в Прикубанской низменности, потонувшей в спасительной зелени.

Когда Докучаев проезжал эти места, его поразили облака летучей пыли, и он подумал: «В связи с этим обстоятельством находится и тот факт, что в Прикубанских равнинах мне нередко приходилось наблюдать поверх нормально лежащих почв серовато-белый налет, иногда толщиной до 5 сантиметров…»

— Можете представить себе, — продолжал Захаров, — как неприятно поразили его палы и пожары, искусственно производимые земледельцами, когда они сжигают степи ранней весной или поздней осенью, палы и пожары, при которых, как записал он, «сгорают не только наземные, но и подземные части растений, не только годовой прирост гумуса, но и давнишний его запас в почве. Очевидно, следовательно, если данное явление повторяется часто и продолжительное время, оно не может не сказаться вредным образом и на образовании чернозема…». Как видится, ничто не могло ускользнуть от пристального, внимательного и проникновенного взгляда Докучаева…

Он, делая разрезы и беря многочисленные пробы, нашел здесь залежи чернозема, мощностью от 46 (Славянская) до 81 сантиметра (в районе Екатеринодара). Прекрасно!.. Исследование северного побережья Азовского моря и земли войска Кубанского привели ученых к обнадеживающим, счастливым выводам:

«Я уверен, что другие страны, подобно южным частям Западной Европы, центральным гористым частям Азии, наконец, подобно всем тропическим местностям, могут прожить и еще миллионы лет, но они никогда (при данных климатических условиях) не увидят той благодатной почвы, которая составляет коренное, ни с чем не сравнимое богатство России… Между внеевропейскими странами, может быть, одни степи Сибири, Миссури и Миссисипи способны в этом случае конкурировать с нашей черноземной полосой…»

Как известно, именно это путешествие позволило Докучаеву взглянуть на почву как на самостоятельное природное тело, позволило открыть ему «четвертое царство природы…».

Почти через двадцать лет, в 1899 году, ученый повторяет исследовательский маршрут по Кубани…

Подвижническая деятельность людей, подобных С. А. Захарову, В. С. Пустовойту, В. С. Богдану, на долгие годы предопределила душевное состояние их питомцев. Их присутствие было украшением и крепким стержнем институтской жизни. И Павел Лукьяненко до конца дней будет с благодарностью вспоминать первых своих наставников в земледельческой науке.

ИГОЛКА В СТОГУ СЕНА

Хотя Павел Лукьяненко уже заканчивал институт и немало знаний о возделывании пшеницы на Кубани накопил к тому времени, но сомнений и раздумий не убавлялось. То, что первое место в ряду других культур принадлежит хлебу, было неоспоримо. Он перебирал в памяти сортовой состав пшениц родного хлебного края и всякий раз начинал со знаменитой Кубанки. Потому что был это один из лучших твердых яровых сортов. Создали его местные хлеборобы на землях Кубанского края естественным путем. Павел знал, что сортом этим интересуются не только отечественные селекционеры, но и их коллеги в странах Нового и Старого Света, в далекой Австралии и Африке.

К тому времени на Кубани завершились исследования, проведенные отделом прикладной ботаники и селекции Государственного института агрономии. Это давало возможность в полной мере представить картину возделываемых яровых пшениц в этом уголке страны.

На опытном поле, известном под названием «Круглик», возникшем по окончании гражданской войны на базе войсковой сельскохозяйственной школы, при участии В. С. Пустовойта был проведен интересный опыт. Собранные со всего края образцы пшениц были высеяны вместе с образцами мировой коллекции. Задачей этого эксперимента являлось сравнение местных сортов с мировыми с целью выяснения их значения для практики.

Из лекций В. С. Пустовойта и В. С. Богдана Лукьяненко было хорошо известно, что здесь, на Кубани, в Ейском отделе, например, яровые пшеницы представлены тремя видами: твердой, мягкой и карликовой. Хозяйства предпочитали в основном высевать яровые твердые пшеницы. Конечно, о сорте как о таковом приходилось говорить с большой натяжкой — в те времена сорта, как правило, в чистом виде не существовали. На практике любой вид пшеницы культивировался с примесями, доходившими порой до пятидесяти процентов. В том же Ейском отделе возделывали и твердые пшеницы. Они встречались там в виде разновидности Гордеиформе.