Луна и Смерть

Камень – чело, где стенает душа сновидений,
в них ни струенья фонтанного, ни ледяных кипарисов.
Камень – спина, на которую время взвалило
рощи рыданий, и ленты тоски, и планеты.

Вижу, как дождь, посерев, устремляется к рекам,
нежные руки в глубоких порезах вздымая,
и все быстрее бежит, не желая, чтоб камень —
в жажде поймать его – ноги ему окровавил.

Камень себе забирает туманы и зерна,
трупы рассветных пичуг и волков черной ночи,
он не рождает ни звука, ни искры, ни влаги,
только арены, арены, арены – и только.

Вот и Игнасио ныне на камне распластан.
Все завершилось уже. На тореро взгляните:
смерть покрывает его обесцвеченной серой,
а на плечах у него голова Минотавра.

Все завершилось уже. И дожди в его рот затекают.
Воздух из легких его вылетает безумцем,
только Амур, ледяными слезами омытый,
греется в ярком сиянии горного солнца.

Что говорят? Здесь почило безмолвие праха.
С нами осталось не боле чем мертвое тело;
прежде мы видели в нем соловья очертанье,
ныне оно наполняется дырами бездны.

Кто его саван морщинит? Здесь лживы все речи!
Здесь не поют, не рыдают тайком в уголке,
шпоры коням не дают и змеей не пугают;
здесь я увидеть хочу, раскрывая глаза до предела,
тело его, – но не то, что лежит неподвижно.

Здесь я увидеть хочу тех мужчин, чьи слова словно камень.
Тех, что умеют взять власть над конем и рекою.
Тех, у кого позвоночник звучит беспечально,
тех, кто поет, озаряя улыбкою песни.

Здесь их увидеть хочу. Перед камнем надгробным.
Перед растерзанным телом, свободным от пут.
Да, я хочу, чтобы мне показали, где выход
для полководца, который взят смертию в плен.

Да, я хочу, чтобы мне показали, не медля,
плач, как река в половодье, бескрайний, —
пусть же уносит река его тело и пусть он не слышит
бычье двойное дыхание, хрипы и крики.

Пусть затеряется он на арене луны полнолицей —
ей полумесяцем острым остаться хотелось,
пусть затеряется он среди ночи, без рыбьего плеска,
в белом бесстрастном бурьяне морозного дыма.

Я не хочу, чтобы к собственной смерти привык он,
не закрывайте лицо матадора платками.
В путь же, Игнасио! Смолкло мычание бычье.
С миром покойся, лети, засыпай. Так умирает море!

4 Отсутствующая душа