Луна и Смерть

Не хочу смотреть на нее!

Шар луны застыл вдалеке;
не хочу я смотреть на кровь —
кровь Игнасио на песке.

Не хочу смотреть на нее.

Раскрывается шар луны,
кони-тучи неторопливы,
и сереет сырой песок
сновиденьем плакучей ивы.

Не хочу смотреть на нее!

Пусть сгорает воспоминанье.
Белопенным цветкам жасминов
дайте знать о моем не-желанье.

Не хочу смотреть на нее!

А корова старого мира,
повздыхав, языком шершавым
облизала песок арены
с непросохшим пятном кровавым;
вековые быки Гисандо,
полусмерть они, полукамень,
замычали о том, что устали
попирать эту землю ногами.
Нет.
Смотреть не хочу на нее!

По ступеням поднялся Игнасио
с ношей смерти своей за спиною.
Он искал свет зари в горней выси
и не смог повстречаться с зарею.
Он искал свой профиль привычный, —
сновидением был он обманут.
Он искал свое прежнее тело,
а нашел лишь кровавую рану.
Не хочу ее видеть, поймите!
Не хочу ощущать я струи
крови, бьющей все неприметней,
но она окрасить успела
все трибуны корриды летней,
изливаясь на толпы, что жадны
до щекочущий нервы событий.
Не кричите: смотри на нее!
Не хочу ее видеть, поймите!

Не закрыл он глаза, увидев
рог быка над собою, рядом,
и вонзились женщины тотчас
в тело павшего алчным взглядом.
Рев быков с отдаленных пастбищ,
вместе с ветром сумерек росных,
возносился к быкам небесным,
к пастухам туманностей звездных.
Славных много людей в Севилье,
равных нету ему, без спора;
нет добрей, чем он, человека,
нет искуснее матадора.
Его сила была подобна
оглушающим львиным потокам,
мрамор торса – напоминанье
об античном искусстве высоком.
Андалусского Рима солнце
его голову золотило,
а мужское его остроумье
нардом шуток соленых пьянило.
Сколь великим он был тореро!
Горец, как он смотрел на горы!
Как был ласков с колосом спелым!
Как суров был, вонзая шпоры!
Как был нежен с травой росистой!
Как умел покорять Севилью!
И с каким достоинством встретил
тьмы последнюю бандерилью!

Но уже сном вечным уснул он.
И цветок его черепа черный
пальцы трав, пробиваясь сквозь землю,
раскрывают на пустоши горной.
Растекается кровь его песней
по холмам, побережьям, полянам,
и скользит по холодному рогу,
и дрожит предрассветным туманом,
и копытами землю топчет, —
всюду ей неуютно и сиро, —
и лагуной агонии стынет
возле звездного Гвадалквивира.

О, беленые стены Испании!
Черный бык смертельной арены!
О, жестокая кровь Игнасио!
Соловей распоротой вены!
Нет.
Смотреть не хочу на нее!
Нет ни чаш, чтоб ее вместили,
и ни ласточек – выпить до капли,
остудить ее лед не в силе,
не сокроет ее ни песня,
ни поток серебристых лилий.
Нет.
Смотреть не хочу на нее!

3 Присутствующее тело