Луна на ощупь холодная (сборник)

Перелезая через какую-то ветку, мы упали в мокрую траву и стали целоваться. Целовались все откровеннее. Со мной это было впервые. Я запрокинула голову и увидела дрожащую сетку листвы, сквозь которую была продернута другая, медленно, словно водой, колеблемая воздухом сеть насекомых, крылышками зеркалящих солнечный свет. Это было так красиво. Шмели, осы, изумрудные мухи, пара капустниц… Бабочек становилось все больше, словно чьи-то невидимые руки переплетали сеть. И вот воздух над нами уже вибрировал, мертвый мерный гул бледных крыльев с прожилками, как на человеческой коже, накрыл нас. Трепет смерти склонился над нами и вытягивал у меня мысли, заставляя говорить с собой.

«Уходи!» – «Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была моей». – «У меня есть Виктор! Я буду его! Уходи!»

За моим светлым гневом скрывалась какая-то черная недомолвка. Я словно что-то забыла и не хотела вспомнить.

«Ты знала, что я никогда не ухожу один».

Виктор вскочил и схватился за пряжку ремня. Ее пронзил солнечный луч. Надломленная ураганом ветка рухнула, перебив Виктору шейные позвонки и убив с десяток капустниц, чьи крылышки разлетелись в прах.

4

Гибель возлюбленного почти через год после смерти отца, у меня на глазах, и снова в сопровождении странностей моей психики, совершенно изменила мою жизнь. Я перевелась в Петербургский университет и сняла квартиру почти на окраине. Жила как отшельница, занималась целыми днями, стала носить очки. Вечерами курила на балконе, стряхивая пепел в пустоту, стараясь не поддаваться отчаянию. Свет из окон отражался в глянцевых крыльях чаек, бумерангами круживших над дворовой свалкой. Птицы приносили во двор вонь тины и гнили.

За год жизни в Петербурге у меня появился только один товарищ – наш дворник Валерий, молодой, спившийся актер. Он будил меня по утрам шорохом метлы. Валерий жил в комнатке на первом этаже, иногда мы вместе курили в подъезде, я ссуживала ему деньги. Однажды Валерий положил цветы на коврик под моей дверью. Я шла на экзамен и сначала почувствовала запах тюльпанов, идущий снизу, а потом увидела их у своего каблука. Цветы трепал сквозняк, и лепестки шевелились, как губы человека, разговаривающего во сне. Я просила Валерия больше не делать этого, и он послушался.

Прошло еще полгода. Депрессия отступала, и я задумалась, чего ради обрекаю себя на одиночество. В середине зимы я почувствовала, что вдыхаю весенний воздух. Моя жизнь была сосредоточена на университете, и я влюбилась в заведующего кафедрой естественных наук. Дмитрий Иванович Лепилов считал, что я не без способностей. Я редактировала «Вестник биологии» и до ночи засиживалась на кафедре с Лепиловым. Мы часами молчали, но в воздухе как свежесть стояло возбуждение. Я роняла карандаш, Лепилов играл золотой печаткой, пуская в меня тусклых зайчиков. В один из таких вечеров плотина рухнула, и мы так же молча целовались, поглядывая на кожаный диван в углу, но уборщица вставила в замочную скважину и зашатала в ней ключ. Мы договорились завтра, у Лепилова.

Я шла на свою квартиру. Боже мой, как мне было легко! Сняла шапку, чтобы ощущать, как снежинки касаются ушей и шеи. Я почти достигла близости с мужчиной – и не случилось ничего страшного, уборщица – это пустяк. Много лет в моем сознании сидела какая-то скрючившаяся тень, какое-то опасное воспоминание, объясняющее смерти отца и Виктора и доказывающее мою вину. Теперь я освободилась от этой тени.

В подъезде меня ждал Валерий. Земляника на конце его сигареты мигала зернышками, когда он затягивался. «Завтра у меня день рождения. Приходи, я испеку пирог». – «О, Валера, я тебя завтра утром поздравлю, но я допоздна буду в университете, я завтра очень поздно приду. Валера!» – «Во сколько? Ну, во сколько?» – «Ну, в час ночи. В половине второго». – «Вот и приходи. Я лягу пораньше, а к часу встану. Приходи – ты мой единственный друг среди смертных ».

Я обещала и позабыла.

Лепиловская квартира была огромна и наполнена тиканьем. Коллекция механических часов пялила на нас циферблаты, большие, как лица. Хрустальные светильники посылали по углам радуги. Лепилов был разведен и богат. Он устроил в столовой полумрак и разлил по бокалам черное вино. Темная радужка сливалась с его зрачками. Я была так взволнована, что у меня не хватало сил на счастье. Что-то разрывалось в груди, от моего сердца словно отделялись волокна.