Луна на ощупь холодная (сборник)

«Я полежу с грелкой под жопой , мне так врач сказал делать. Ты посиди со мной. У меня недержание – нерв защемлен, – говорила Ася из полумрака, раскинувшись в позе веласкесовой Венеры. Свет прятался по углам серыми жемчугами. Пахло мышами и приятной погребной сыростью. – Я еще в Ригаре жила, – продолжала Ася, – приехала на каникулы в Сурки, к дяде Юсуфу, это брат мамин, она наполовину узбечка. Пятнадцать лет, я девочка еще была. Пошла вечером гулять, познакомилась с Арсением. Ой, жопа горит!  – Ася ерзнула, подтягивая под себя платье. – Целовалися , так приятно, потом он меня уложил на траву, мне уже все равно стало, только ойкнула».

Я прекрасно помню эту ночь. Ждала мужа, часто выходила за калитку. Небо было слепым, но совершало попытки чудесного прозрения – моргали зарницы, и каждый раз ночь вздрагивала всем телом. О щиколотки моей тени терлась длинноногая тень собаки. Мне казалось, я чувствую ее прикосновение. Обернулась – маленькая болонка семенила вдалеке.

Арсений вернулся под утро. Он изменял мне и раньше, но никогда это не значило для него так много. Он смотрел на меня, словно у нас – с ним, но у нас, – произошло несчастье: у него нашли неизлечимую болезнь, или мы потеряли все, что имели, и остались в долгах. Я хотела помочь ему раздеться, но Арсений не дал мне притронуться к себе: он все еще был с ней.

«Сеня со мной нагулялся, а когда я уезжала, сказал: «Прости, у меня есть другая». Это ты была, да? А я была беременная и не знала. Мне было так плохо, что он меня бросил, мне все было все равно. И я пошла к подружке на день рождения. Если бы Арсений меня ждал, если бы он мне писал, Тань, – я бы не пошла, я сидела бы дома. Но я пошла, потому что мне надо было развеяться. И там меня хотели изнасиловать парни – обкурилися . И я выпрыгнула в окно, потому что я никого не любила, Тань, я только Арсения любила. Я думала, даже если он ко мне не вернется, я все равно ему буду верна. У меня была травма позвоночника, меня парализовало. Ребенка я потеряла. Привезли меня в Москву, два года я пролежала. Потом уже начинала ходить, жила у бабушки. А Арсений меня ждал, что я на каникулы не приезжаю, узнал через дядю моего, что со мной случилось, и искал меня в Москве».

А я-то думала, что живу с мужем и у нас такие же общие планы, какими они могут быть у сиамских близнецов. А в это время, пока я ненавидела гастролирующих б…, происходило что-то настоящее, страшное: мой муж лишил невинности сумасшедшее дитя, сломал Асину жизнь, потерял Асю и искал ее. А я-то думала – сдает лисьи шкурки по выгодной цене.

Годы брака я провела в страхе. Ревность терзает, когда соперница неизвестна, узнавание приносит облегчение. «А, Оксана, шлюха районного значения с соседней улицы!» – и от сердца отлегло, ведь Оксана – жертва, Арсений видит в ней мясо, но не человека. Во мне – жену, но не женщину. Мы почти сестры, в нас обеих не видят то, что есть мы. Это же относится к скучающим дачницам-москвичкам и местным разведенным матерям. Страшно было, что муж увидит в другой женщине ее самое, человека, яснее, чем видит во мне, и к этому человеку будет его влечение…. А магнит плоти – что ж, таково несовершенство мужеской природы.

«Сеня, – он ко мне приезжал. Позвонил из автомата внизу, а я решила – отсюда, из деревни. Разговариваю, рада, а сама думаю: «Когда мы увидимся? Скорей бы!» А он говорит: «Я сейчас зайду, я здесь, у аптеки!» Тут чуть конец мне не пришел, я аж подпрыгнула в коляске. Бабушка говорит: «Во, парализованная-парализованная, а как мужика почуяла, так крылья выросли!» Как я его люблю!»