Луна над Сохо

– Прости, – сказала Симона, – я должна идти, мне надо к сестрам. Но только они ведь мне не сестры, верно? – горько усмехнулась она. – Я Люси, мы все трое – Люси Вестенра[76].

С этими словами она повернулась и выбежала вон. Я слышал, как ее каблуки стучат по спиральной лестнице. И решил догнать ее, но, едва шагнув вперед, тяжело повалился на пол лицом вниз.

– ЭТО был не самый разумный ваш поступок, – заметил Найтингейл, пока доктор Валид светил своим фонариком мне в глаза, желая проверить, цел ли мой мозг. Не знаю, сколько я провалялся на полу у себя в техкаморке, но позвонил доктору сразу, как только нашел в себе силы подняться. Доктор заявил, что у меня атонический припадок: пока он не разберется, что со мной в действительности, нужно же было как-нибудь мудрено это обозвать. Я очень надеялся придумать адекватное объяснение своих действий до того, как увижусь с Найтингейлом, но он вошел в кабинет вслед за доктором.

– Я хотел убедиться, что она имеет отношение только к делу «Кафе де Пари» и никак не связана со стрип-клубом доктора Моро, – начал оправдываться я. – То есть что она не химера, вроде Бледной Леди. Я думаю, она вообще случайно стала такой, какая есть.

И я рассказал о мисс Пэттерност и ее занятиях, где музыка рождала образы.

– Вы полагаете, эти «образы» действовали наподобие форм? – уточнил Найтингейл.

– А почему бы нет? – сказал я. – В детстве я много чего воображал, когда засыпал или слушал музыку. Все так делают, а людей в мире миллиарды, и, сколь бы невероятным это ни казалось, если повторить много раз, будет результат – магия. Как же еще Ньютон мог обнаружить этот принцип? А те девушки просто оказались в неудачном месте в неудачное время, и…

– И что же? – спросил доктор Валид.

– Я думаю, они выжили при взрыве в «Кафе де Пари» потому, что «направили» магию, или жизненную энергию, или не знаю что, через формы в своем сознании. Но мы знаем, что магия высвобождается в момент смерти – вот вам и жертвы.

– Вот вам и вывод: это вампиры, – добавил Найтингейл.

– Они не вампиры, – возразил я, ибо внимательно читал трактат Вольфе. – Отличительная черта вампира – tactus disvitae, не-жизнь. А у них похоже скорее на алкогольную или наркотическую зависимость. И поражение мозга «жертвы» в этом случае скорее дурное последствие, как цирроз печени при алкоголизме.

– Но человек все-таки не бутылка коньяка, – нахмурился Найтингейл. – А Вольфе слишком уж любил все распределять по категориям и подкатегориям. Но роза, как ни крути, пахнет розой. Куда, вы говорите, она могла направиться?

– Скорее всего, домой, на Бервик-стрит, – ответил я.

– Значит, вернулась в логово, – сказал Найтингейл. И так он это сказал, что мне стало не по себе.

Доктор Валид выдал мне пару таблеток обезболивающего и бутылку диетической колы – должно быть, нашел в холодильнике. Я запил ею лекарство. Она совсем не шипела, когда я открыл крышку, и была абсолютно безвкусной. Видимо, давно выдохлась.

Сев на диван рядом, доктор тронул меня за локоть:

– Если ваш отец когда-то действительно близко общался с Симоной, то, возможно, удастся выявить последствия. Поэтому нужно, чтобы вы завтра к одиннадцати утра привезли его в Университетский госпиталь. А вы, – повернулся он к Найтингейлу, – чтобы в течение получаса выпили горячего молока, приняли снотворное и отправились в постель.

– Но как же… – попытался возразить Найтингейл, однако доктор Валид помешал ему не то что закончить, но даже и начать толком.

– Если не будете следовать моим предписаниям, то, клянусь жизнью отца, я вас обоих отправлю на принудительный больничный, – отрезал он. – Я ясно выразился?

Мы дружно кивнули.

Позже мы выпросили у Молли горячие напитки и остались в кухне ждать, пока она их приготовит. И Найтингейл спросил, считаю ли я, что доктор Валид имеет право выполнить свою угрозу насчет нас.

– Думаю, имеет, – ответил я. – Во всех бумагах он значится как официальный консультант нашего отдела по вопросам медицины. Если бы у нас здесь были камеры и узникам вдруг потребовалась бы медицинская помощь, мы также обратились бы именно к нему. А кстати, они у нас есть?

– Теперь уже нет, – сказал Найтингейл. – После войны их все заложили кирпичом.

– Ну, так вот, я за то, чтобы не заставлять его демонстрировать всю широту своих полномочий.

Молли почтительно протянула Найтингейлу кружку горячего шоколада.

– Спасибо, – кивнул он.

– А мне? – возмутился я.

Молли взяла со стула поводок Тоби и выразительно помахала им.

– А чего опять я-то?

– Мне нельзя, – сказал Найтингейл, – у меня постельный режим. Доктор прописал.

Я поглядел на Тоби: он припал к полу, почти скрывшись за широкой юбкой Молли, и нерешительно тявкнул.

– Не подлизывайся, – строго сказал я.

ДОКТОР Валид разрешил мне остаться в кабинете, когда уложил отца в тубу магнитно-резонансного томографа. Он сказал, это аппарат «3.0 Тесла» – очень неплохой, но для нужд такого крупного госпиталя лучше подошел бы более современный.