Луна над Сохо

– С ней все будет в порядке, – сказал доктор, – вы лишь должны быть готовы оказать ей помощь, когда она об этом попросит. Что вы чувствуете, вспоминая о ее увечье?

– Это ведь не со мной произошло, – ответил я, – а с Лесли, и с доктором Фрамлином, и с тем несчастным кришнаитом, и еще много с кем.

– Вы чувствуете себя виноватым?

– Нет, – сказал я. – Не я сделал это с их лицами. Напротив, я приложил все усилия, чтобы с ними не случилось то, что случилось. Но если уж на то пошло, меня гложет чувство вины за то, что я не чувствую себя виноватым.

– Мои пациенты не все сплошь мертвецы, – сказал доктор Валид, – я занимаюсь не только ими, во всяком случае. Иногда результат бывает неутешительным, вне зависимости от ваших действий. Дело не в том, что вы должны ощущать какую-то ответственность. Просто не отворачивайтесь от нее, когда она попросит о помощи.

– Как подумаю о ее лице, то аж в дрожь бросает, – не удержался я.

– Поверьте, ее оно пугает куда сильнее, – сказал доктор, похлопав меня по руке. – Как и сознание того, что оно пугает вас. Просто будьте рядом, когда ей понадобится поддержка, вот в чем ваша задача. Ваша обязанность, если хотите.

Я понял, что сейчас у меня будет передозировка сантиментов в организме, и решил сменить тему:

– Вам известно о вампирьем логове, которое мы нашли в Парли?

– Да, неприятное было дело.

– То, что я там почувствовал, Найтингейл назвал tactus disvitae, не-жизнью, – сказал я. – Он предполагает, что вампиры высасывают «жизнь» из всего, что их окружает.

– И я разделяю его предположение.

– Вам доводилось препарировать мозги их жертв?

– Когда они попадают ко мне на стол, мозги обычно находятся на последней стадии иссушения, – ответил доктор, – однако один или два ссохнуться не успели, благодаря чему я выяснил кое-что полезное. И кажется, понимаю, к чему вы ведете.

– Вы обнаружили следы магической деградации?

– Гипермагической деградации, – поправил доктор. – Да, мозги всех осмотренных мною жертв находились в терминальной стадии ГМД. Это означает поражение более девяноста процентов мозга.

– Есть ли вероятность того, что «жизненная энергия» и магия – это фактически одно и то же?

– Моим заключениям это не противоречит, – ответил доктор Валид.

Тогда я рассказал ему о своих опытах с калькуляторами и о том, как их разрушенные микросхемы напоминали повреждения человеческого мозга, вызванные ГМД.

– Это должно означать, что магия воздействует как на живые организмы, так и на небиологические объекты, – сказал доктор. – Если так, вероятно, можно будет разработать относительно точные измерительные приборы.

Доктору Валиду, как и мне, явно не давала покоя мысль, что единственный подобный прибор, которым мы сейчас располагаем, – пес по имени Тоби.

– Нужно будет обязательно повторить ваши опыты, – сказал он, – и зафиксировать результаты.

– Это можно и потом, – возразил я. – Сейчас мне важно знать, как магия воздействует на продолжительность жизни.

Доктор Валид пристально посмотрел на меня:

– Вы о Томасе?

– Я о вампирах, – сказал я. – Вольфе упоминает по крайней мере о трех случаях, когда их возраст удалось четко определить. Каждому из них было больше двухсот лет.

Доктор Валид – слишком серьезный ученый, чтобы вот так поверить на слово естествоиспытателю, жившему в девятнадцатом веке. Но все же он согласился, что факты свидетельствуют в пользу этого утверждения. Честное слово, специалист по криптопатологии мог бы не быть таким занудой! Но я не собирался позволять его скептицизму испортить такую логичную теорию.

– Давайте на мгновение представим, что это правда, – продолжил я. – Возможно ли, что все существа-долгожители – genii locorum, Найтингейл, Молли, вампиры – берут магию из окружающей среды, благодаря чему не старятся и не умирают?

– Жизни свойственно защищать самое себя, ответил доктор. – Вампиры, насколько мы знаем единственные создания, способные высасывать жизнь, то есть и магию, и все прочее, непосредственно из живых людей.

– Именно, – сказал я. – Теперь давайте забудем о божествах, Молли и прочих странных тварях и сосредоточимся на вампирах. Можно ли предположить, что существует некое вампироподобное создание, которое питается жизненной силой музыкантов? И те, когда играют музыку, становятся крайне уязвимыми?

– Вы полагаете, есть вампиры, которые питаются джазом?

– А почему бы и нет?

– То есть джазовые вампиры?

– Ну, если что-либо ходит, как утка, и крякает, как утка, то…

– Но почему именно джаз?

– Вот это уж не знаю, – ответил я.

А папа мой наверняка знал бы. Чем же еще им питаться, сказал бы он, ведь нет на свете музыки, кроме джаза.

– Думаю, надо собрать нескольких музыкантов, привести к ним вампира и потом посмотреть, чей мозг будет поврежден.

– Боюсь, такой эксперимент будет противоречить этическому руководству по исследованиям на живых людях, утвержденному Британской медицинской ассоциацией, – возразил доктор. – Не говоря уже о том, как трудно будет найти добровольцев, готовых стать подопытными кроликами.