Луна над Таити

Отыскать Рери, девушку с Таити, незадолго до войны выступавшую в польских фильмах, было отнюдь не легким делом. В Папеэте еще не додумались до точного учета населения, когда Рери уже давно перестала быть центром внимания Таити эпохи реактивных самолетов. Можно сказать, что она уже перестала быть местной знаменитостью, но все еще продолжала возбуждать любопытство. Богатые француженки, с давних пор живущие на острове, знают ее и наслышаны о ней. Они презрительно кривят губы: ее можно зиять, но с ней не принято общаться… Богатые французы, с давних пор живущие на острове, используя момент, когда их супруги заняты обсуждением столь важного события, как открытие косметического кабинета, шепчут мне на ухо: «Иди к Кинюсу, или в кабак «Голубой воротник», или в какой-нибудь матросский притон — там ее наверняка можно найти…»

Рери, пожалуй, не ведет больше разгульной жизни, раз я четыре вечера просидел в кабаке «Голубой воротник» и ее не встретил. Не собираюсь жаловаться, — много чего мне довелось увидеть в этом притоне, куда запрещен вход несовершеннолетним девушкам. В кабаке нет двери, только занавес из колыхающихся на сквозняке шнуров с нанизанными бусами. Из-за занавеса доносится шум оркестра, нарушая тишину таитянской ночи, ударяет в нос перегар пива и виски, вырываются клубы табачного дыма.

Девушки из «Голубого воротника» ведут спокойную и однообразную жизнь, напиваясь здешним пивом или даже — если попадется посетитель пощедрее — датским или голландским. Идиллию иногда нарушают полицейские патрули в шортах и расстегнутых рубахах. Полицейские становятся у стойки бара, сдвигают фуражки со лба, обильно покрытого потом, пристально оглядывают зал. Кивком подзывают какую-нибудь девушку.

— Сколько тебе лет, соплячка?

Девушка, которую назвали соплячкой, нехотя высвобождается из объятий светловолосого матроса, поправляет на груди паро, сдвинувшееся во время прелюдии матросских ухаживаний. Она встает перед начальником патруля, кокетливо проверяет, на месте ли большой алый цветок, приколотый к ее блестящим черным волосам. Полицейский без особой уверенности проверяет, на месте ли она сама…

— Сколько тебе лет, соплячка? — повторяет он.

— Восемнадцать, мсье.

— В планах на будущее или сейчас?

Девушка не понимает шутки. Она слабо знает французский. Об удостоверении личности она, разумеется, не слышала никогда в жизни. Вчера только прибыла с архипелага Туамоту, подстегиваемая удивительным инстинктом островитян — ее далекие предки пересекали океан вдоль и поперек на своих лодках. Девушка села на принадлежащее китайцу судно, спала на палубе. Днем бродила по улицам Папеэте, разглядывала прекрасные витрины. Вечером ее приманила сюда музыка.

Полицейский окидывает взглядом стройную фигурку. Он пожимает плечами, здесь ничего не добьешься. Видно, другие девушки успели внушить ей простую истину: мол, белые люди не позволяют любить слишком рано, но этого запрета не следует принимать всерьез. Полицейский кивает товарищам, и они исчезают за завесой, отделяющей спокойную улицу от шумного мирка матросского кабака.

Добрый вечер, пани!

Итак, Рери вовсе не бывает там столь часто, как это кажется не особенно симпатизирующим ей людям. Но только она появилась, бармен сразу показал мне ее. Здешний бармен — это, пожалуй, коктейль из всевозможных рас. Какой-нибудь предок из прекрасной Франции, несомненно, передал ему любовь к деньгам, столь чуждую островитянам. Глаза у него явно раскосые, должно быть, его бабушке очень захотелось иметь ситец из китайской лавки, но у нее как раз не было с собой денег. Зато от своих таитянских предков он унаследовал коричневую кожу, мускулистую фигуру и любопытство дитяти природы.

Бармен никак не мог взять в толк, почему я так добиваюсь встречи с бывшей звездой экрана. Открыв очередную жестянку с пивом, он долго разглядывал на свет стакан и, протирая его быстрыми движениями маленького полотенца, терзался неудовлетворенным любопытством. Постоянные посетители тоже строили всяческие предположения. Кто-то решил, что, возможно, Рери провинилась и я пришел из полиции. Девушки подозревали всякие сердечные дела. Они молча переживали, что белый попаа не обращает внимания ни на одну из них, поджидая не первой уже молодости Рери. Таксист, высматривающий клиентов среди матросов, высказал как-то вечером догадку, что, вероятнее всего, Рери должна мне деньги. Это предположение постоянные посетители пропустили мимо ушей. Здесь Рери пользуется репутацией солидной особы.

Как бы то ни было — нашей встречи дожидались с интересом. И однажды вечером она состоялась. Балансируя ведерком со льдом, бармен, не без волнения, показал мне полную высокую женщину в небольшой ложе за столиком, с которого не успели еще убрать добрый десяток жестянок от пива, выпитого большой компанией. Эта самая компания как раз отчалила неуверенной походкой в «Вайма» или какой-нибудь другой кабак поблизости.