Луна в Водолее

— Но, Миша… какие легенды?! Сначала — ты, Лев, прости, но сначала твоё предсказание… после, — Валентина опять почти автоматически всхлипнула, — подлое убийство моего Лёшеньки… Затем — гибель картины… А тут, оказывается, ещё и фотографии! Которые не получились! Ни у тебя, ни у Василия Петровича! Скажешь, Мишенька, что всё это обычные совпадения?! Так я и поверила!

Представленная Валентиной логическая цепочка выглядела до того убедительной, что Михаил, не найдя возражений, потянулся к «Екатерине Великой», а Лев Иванович, закурив, стал лихорадочно рыться в памяти, дабы на основании почтенной математической теории доказать женщине, что вероятность подобных совпадений хоть и крайне мала, однако не до такой степени, чтобы нельзя было обойтись без чуда. Увы — «научный подход» на сей раз не оказался панацеей: единственное, вероятность чего Окаёмову, на его взгляд, удалось оценить более-менее удовлетворительно, это то, что пьяному Мишке хватит везения сфотографировать «Фантасмагорию» с шансами на успех, в лучшем случае, пятьдесят на пятьдесят. Но, что ошибётся профессиональный фотограф… на что, соответственно, перемножать 0,5?.. вздор! Он не способен в принципе оценить вероятность ошибки Петровича! Не говоря уже обо всём прочем! И ничего, стало быть, — на «строго научной основе» — Валечке доказать не сможет! А если — на не совсем научной?

— Значит, Валя, не веришь в случайные совпадения?.. а тогда — во что? В родовое проклятие, в сглаз, порчу и прочее зловредное колдовство? А тебе не кажется, что кое-кто нарочно наводит нас на подобные мысли? Например — убившие Алексея подонки? Ведь если его убили не обыкновенные алкаши, а, так сказать, фашиствующие от православия мерзавцы — сама подумай? Загадочная смерть художника-сатаниста, таинственное самоуничтожение его богопротивной мазни — кому это на руку? Кто, возможно уже и завтра, со злорадством раструбит о покаравшей нечестивца Деснице Всевышнего? Ведь для переползших под сень Православной Церкви бывших «организаторов и вдохновителей всех наших побед» нет ничего проще, чем организовать чудо! И если даже ты начинаешь этому верить…

— Лёвушка — а фотографии?! Ведь ни у Мишки, ни у Василия Петровича они так и не получились?!

— Ну, Михаила, Валя, давай не считать всерьёз — скорей было бы чудом, если бы у него что-то получилось.

— Почему?! — комически обиделся Михаил, — из десяти фоток одна у меня, как правило, получается! Особенно, если снимал с утра. Когда, значит, опохмелился, но ещё не дошёл до кондиции… «Фантасмагорию» я, правда — вечером…

— Слышала, Валя? Михаил сам по себе — ходячее чудо, а ты хочешь от него ещё каких-то фотографий! Что до Василия Петровича… ты ведь, Миша, давно с ним знаком? Прежде он — что? Никогда разве не ошибался?

— Случалось… то проявитель с закрепителем перепутает, то снимет на пустые кассеты… конечно, не слишком часто, однако — случалось… он ведь тоже выпить, в общем-то, не дурак… да и возраст — за семьдесят всё-таки…

— Ну вот, Валечка! Даже если Василий Петрович ошибается в одном случае из ста — не тот расклад, чтобы сваливать на инфернальные силы!

Однако завершить свой не слишком научный, но эмоционально вполне доказательный выпад против милого нашим сердцам доморощенного «магизма» Окаёмову не удалось: за соседним столом всё жарче разгорался интересный спор — «об отношении искусства к действительности». Умного вида трезвой даме в очках оппонировал взлохмаченный, покрасневший, уже очень не трезвый Владимир.

— …фокусы, Ирка, фокусы!

— И «Портрет историка» — тоже?

— А что — портрет? Портрет как портрет — и если бы не дурацкий фон… если бы Алексей его не сочинил, а написал с натуры… ну, как самого этого деятеля… был бы вполне на уровне! Ведь Лёха с натуры очень даже прилично умел писать! Взять хотя бы его этюды — всё по делу, никаких закедонов. Берёза — берёза, озеро — озеро, небо — небо. И, между прочим — с настроением, с чувством… В общем — в русских традициях!

— А Кандинский, Володечка, что — не в русских?

— Сама же, Ирочка, знаешь — нет! Западное всё это, наносное — не православное!

— Однако, Володечка, ты даёшь! Это уже не обыкновенное дешёвое русофильство, а, если хочешь, великореченский шовинизм!

— Знаешь, Ирка, за такие слова — если бы ты была не женщиной, а мужчиной…

— В морду бы — да, Володечка? Потому что других аргументов нет?

— Какие ещё аргументы… с вами бабами спорить — гиблое дело! Не зря в своё время апостол Павел запретил женщинам говорить в собраниях! Понимал, значит, что к чему!

— А это, Вовочка, уже не великореченский, это уже мужской шовинизм! Причём — самый махровый! Ладно, Володечка… так мы с тобой зря поссоримся — и только… ты мне лучше вот что… что Алексеева «Цыганка» — фокусы… не сказать, не декларировать, а доказать это — можешь?

— А чего тут доказывать? Ты её, Ира — как? Рассмотрела как следует? Не сквозь искусствоведческие очки, а нормально, по-человечески — непредвзятым взглядом?