Луна в Водолее

Ещё разрозненнее и бессвязней, чем зрительные образы, вспоминались астрологом услышанные слова. А вернее, из всего, что говорилось в мастерской, в памяти Льва Ивановича остались лишь отдельные энергичные восклицания: эх, Лёха! за Алексея! убили — сволочи! а Валентина — надо же! какой был художник! люди гибнут, а всякая мразь живёт! чтоб им сволочам под забором сдохнуть! И прочее — в том же роде. Словом, ничего важного — обычный, замешанный на алкоголе, застольный трёп. Который никак не стоил мучительных усилий Окаёмовской памяти — к несчастью, ум астролога, совершенно не подчиняясь его воле, будто бы нарочно стремился туда, где темнее, тесней, болезненней. И будь Лев Иванович в данный момент в одиночестве, Зелёный Змий поистязал бы Окаёмова в своё полное удовольствие, однако люди: Юра, Элеонора, Танечка — и мерзкий глумливец, прошуршав изумрудно-ядовитой чешуёй, вынужден был отползти в сторонку: разумеется — до времени, до очередного алкогольного безрассудства.

Тем временем, подошёл Вадим и только-только успел выпить первую рюмку, как раздался новый звонок — Наталья. Далее пожаловали Пётр с уже заметно нетрезвой Ольгой и рыжебородый задира Мишка — назревала новая пьянка, но в самый критический момент Танечка Негода решительно взяла в свои руки бразды правления:

— Леди и джентльмены — баста! Мне с Элечкой сегодня работать, так что — кто намеревается загудеть по новой — в другом месте.

«Нет, Танечка, что ты! Да мы — знаешь! Малость опохмелимся — и только! Не обижай, Татьяна! Больше — никакой пьянки! Алкоголь — лучший друг художника! А Валя? Представляете — как ей погано? Вот ей заквасить — да! Хоть на неделю — святое дело! А мы, Танечка, нет! Пьянствовать у тебя — ни в коем случае!», — вразнобой загалдели собравшиеся.

Твёрдой рукой наведя порядок, артистка всем приветливо улыбнулась и обратилась к не участвовавшему в этом разноголосом хоре Окаёмову:

— Лёвушка, не знаю, помнишь ты или не помнишь, но мы вчера решили, что остановиться тебе лучше всего у меня. У Валентины нельзя — сам понимаешь, а у других… теснота, дети — или почти что за городом… конечно, можно в мастерских у друзей-художников, но это же — гудеть тебе не просыхая! Хочешь?

— С твоего позволения, Танечка, нет. И без того уже значительный перебор. В одежде уже купаюсь… у тебя говоришь?.. а не стесню? — с расстановками, будто бы размышляя вслух, ответил астролог.

Получив заверение, что — нет и отклонив Мишкино предложение, послав к чёрту всех баб, помянуть Лёху без дураков, в мужской компании, Окаёмов поблагодарил Татьяну и согласился: — Только, Танечка, без поблажек. Если наклюкаюсь, как вчера — гони меня в шею!

— Ишь, расхрабрился, Лёвушка! Не успел после вчерашнего опохмелиться толком — и сразу в трезвенники! Никуда я тебя, конечно, не прогоню, но самому-то? Как говорится, дал слово… ладно! — не договорив, Танечка Негода переменила тему и возвратилась к вчерашнему Валентининому признанию:

— Нет, представляете, Валя с убийцами разминулась, может быть, всего-то на пять минут?!

— Ну да, а почему — с убийцами? Тогда они, может, были ещё обыкновенной драчливой швалью? И сами не ведали, что скоро один из них так неудачно ударит Лёху по голове! Доской — или чем-то ещё… например — киянкой?! А кстати — видел её кто-нибудь? — воскликнул, отстаивавший версию непредумышленного убийства, Михаил. — Ведь у Лёхи киянка буковая — килограмма на полтора! Такой если треснуть — самое то! И череп целый, и мозги всмятку!

— Мишка, уймись, зараза! — рассердившись, вскипела Ольга. — У тебя, если хочешь, у самого мозги всегда всмятку! Или вообще их нет — одна только водка плещется! Своим поганым языком так говорить о Лёше Гневицком?!

— А я — что? Я ничего такого. — Начал оправдываться Михаил, однако, сообразив, что — применительно к погибшему другу — образное выражение «мозги всмятку» весьма и весьма пованивает, поспешил извиниться: — Ладно, Ольга, прости. Сказал — не подумал. И ты, Наташенька, тоже. Все-все простите. Но ведь, правда, если киянкой…

Юра Донцов подтвердил, что киянки в алексеевой мастерской он, вроде бы, тоже не видел — но из этого ничего не следует: ведь никто её не искал? Мало ли в каком из ящиков, шкафчиков или углов она может валяться?

— Э-э, нет, — заведённый своим открытием, заупрямился Михаил, — где она — это надо проверить! Сейчас проверить! Ты, Юрка, давай со мной, а ты, Лёва… сможешь? Или подождёшь нашего возвращения у Танечки? Полчаса туда, полчаса обратно… час в мастерской — быстрей не управится… в общем — к пяти вернёмся… и если этой киянки там нет… ты, Лёва, вчера, кажется, говорил, что хочешь обратиться к следователю?.. ну — в частном порядке?.. а сегодня?.. не передумал?

Услышав от Окаёмова, что не передумал, Михаил залпом осушил полстакана водки и, прихватив с собой Юрия и растерявшуюся от такой стремительности Наташу, — Натка, нам по пути, а тебе всё равно уже пора возвращаться к Валюхе, — исчез со своими, его энергией втянутыми в орбиту, спутниками.