Луна за моей дверью

— Нет, о его математических способностях. Не будучи математиком, ты не имеешь ни малейшего представления о том, как трудно говорить на языке математики. Если один математик заговорит с сотней других математиков, из них его поймет только какой-нибудь жалкий десяток тех, кто уже шел по этому пути и приблизился к понятиям, которыми он оперирует. Мы можем общаться между собой только при помощи образов и метафор. Алистер понял, что я писала у себя на доске, и продолжил ход рассуждений на моем математическом языке. Он как писатель, книги которого может прочесть любой вне зависимости от того, на каком языке он пишет. Я знаю, это трудно понять, но он прошел по пути моих размышлений и трактовал каждое слово в том значении, которое я имела в виду. Это феноменально! Он заслуживает, чтобы другие поломали голову над тем, как ему осуществить свою мечту.

— Может, ты и права, но, насколько я знаю, математики стадами не ходят, а значит, это твое умение разговаривать с другими при помощи уравнений не очень-то ему пригодится.

— Если умеешь находить общий язык в математике, сумеешь и во всем остальном.

— Ничего не понимаю, — признается Яро. — И ведь ты не собираешься делать все за него в Тулузе.

— Мы должны помочь ему, Яро, без нас он не справится. Подумай, что может сделать его счастливым?

Яро качает головой, поджав губы.

— Кроме полета на Луну? Понятия не имею.

— Вот видишь, осталось только отвезти его туда!

— Очень смешно.

— Я серьезно, Яро, нельзя лишать его мечты, потому что это, пожалуй, единственное, что держит его в этом мире. И ты это понимаешь, иначе бы тебя тут не было.

— Я очень люблю тебя, Сидони, но ты действуешь мне на нервы. И он тоже действует мне на нервы. Ты даже не представляешь, насколько вы оба меня достали.

Как только обсерватория закрывается и девушка-администратор уходит домой, несмотря на попытки Яро заставить ее задержаться, Сидони устраивает частную экскурсию по зданию для своих гостей.

Они проходят по длинному залу Кассини. Там, в южном фасаде, на самом верху, есть маленькая дырочка, сквозь которую падает луч света, отмечая время на выгравированном в полу циферблате солнечных часов. Алистер бросается на колени и накрывает ладонью пятно света. Он широко проводит рукой по камню — так слепые ощупывают поверхности в поисках шероховатостей.

— Здесь люди в обуви ходят, — хмыкает Сидони. — Я бы не сказала, что тут чисто.

— Ты трогала камень? — спрашивает Алистер.

— В каком смысле «трогала камень»? — поднимает брови Яро.

Алистер не отвечает и ложится на живот, раскинув руки в стороны.

— Сидони же сказала тебе, что пол грязный, — напоминает Яро. — Встань, ты весь в пыли.

Алистер будто не слышит, что ему говорят. Он продолжает развивать свою мысль.

— Я ощущаю это. На камне. Много раз проходивший по нему солнечный луч оставил на нем след.

— Это просто так кажется, — возражает Сидони. — Это всего лишь свет, а свет не может повредить камень, максимум — разрушить пигменты.

— Нет, он его не повредил, он его напитал. Солнце чем-то напитало камень — то ли светом, то ли теплом, — потрогай, сама увидишь!

Сидони опускается на колени и ведет рукой по полу, пересекая путь следования солнечного луча.

— Ничего тут нет. Просто ты так хочешь что-нибудь почувствовать, что твое воображение подкидывает тебе ложное ощущение.

— Нет, тут что-то есть, это твой мозг думает, что ты еще не готова.

— Можем продолжить экскурсию, когда вы закончите подметать пол? — предлагает Яро.

Он представляет, как Сидони и Алистер выглядели бы в глазах туристов, если бы обсерватория была все еще открыта для посещения, и смеется. Потом Сидони встает и возвращается к своей роли гида. Вместе они проходят по выставочным залам, останавливаясь возле старых приборов и развешанных на стенах карт Луны. Алистер достает свой планшет.

— Лучше сфотографировать — не уверен, что смогу найти лунную GPS.

Яро тоже достает телефон, но делает селфи, которое тут же отправляет девушке из поезда с подписью: «С тех пор как увидел тебя, я на седьмом небе от счастья».

Они поднимаются и входят под купол. Остановившись перед телескопом впечатляющих размеров, Яро восклицает:

— Жаль, что он не работает как пушка, можно было бы засунуть Алистера внутрь — и бум! — прямиком до Луны, без всяких ракет!

Яро

Алистер и Сидони идут по улице бок о бок, а Яро плетется за ними. Он достает из кармана мобильник. Два пропущенных звонка из Пенсионного института взаимного страхования и одно голосовое сообщение. Эта история дурно пахнет. Знает он этих административных работников, видел их в деле, когда Сидони пыталась доказать им, что он несовершеннолетний. У них бульдожья хватка — рано или поздно они выяснят, что происходит.

Кстати, о сообщениях, ответ на его эсэмэски так и не пришел. Похоже, девчонка из поезда решила его игнорировать.