Луна за моей дверью

— Только не полиция, нет! Только не полиция! — продолжает кричать Алистер, но уже чуть тише. Сидони проснулась. Она кладет ему на лоб мокрое полотенце, пока Яро сжимает его в своих сильных руках. Крики стихают, превращаясь в шепот.

— Только не полиция…

Потом Алистер замолкает, его тело расслабляется, и он снова становится взрослым собой. Он так и не проснулся.

Сидони наполняет чайник. Яро прихлебывает обжигающий травяной чай, который она налила в две щербатые кружки. От двух больших ложек меда у них обоих немного першит в горле.

— Почему ты ничего не сказал мне? — спрашивает Сидони. — Твоя спина. Кто сделал это с тобой?

Яро вдруг осознает, что сидит с голым торсом и она видит складывающиеся в очертания мишени шрамы, которые оставили его палачи, туша о его спину сигареты в этом богом проклятом уголке Африки, откуда он с таким трудом сбежал. Он пожимает плечами.

— За дорогу до Франции нужно платить. Мне было шестнадцать. Как, по-твоему, я должен был выкручиваться? Некоторые вещи дорого обходятся, вот и все.

— Если бы ты их показал, то смог бы подтвердить, что ты в опасности, и тебя признали бы беженцем, — говорит Сидони.

Яро сжимает зубы на краю чашки и отвечает так, будто вообще отказывается говорить:

— Это в прошлом. Все, чего я хочу, — забыть.

Будильник звонит рано утром. Ни Сидони, ни Яро не упоминают о событиях прошедшей ночи. После вежливого прощания Алистер и Яро добираются до вокзала и садятся в поезд. На этот раз в бумажном пакетике два стаканчика с кофе, апельсиновый сок, круассан и булочка с шоколадом. Полицейские не звери. Им не придет в голову проверять документы у того, кто еще не позавтракал.

Пассажиров мало, Алистер и Яро оказываются одни за квадратным столиком на четверых. Поблизости не наблюдается ни девушек, ни татуировок. Алистер крепко прижимает к себе свой рюкзак. Потратив добрые пятнадцать минут на попытки убедить его в том, что он вправе положить свои вещи на соседнее место, даже если не покупал на него билет, Яро сдается. Когда Алистер спрашивает разрешения у контролера, тот почти не выказывает удивления. Успокоенный положительным ответом, Алистер наконец кладет свой рюкзак на соседнее сиденье и расслабляется.

Яро с комком в горле поворачивается к окну. Ах, если бы призраки прошлого исчезали из виду так же быстро, как пасущиеся на лугах коровы.

Алистер (5 лет и 4 месяца)

Квартира благоухает шоколадом. Мама тихонько перемешивает кусочки плитки, тающие в маленькой кастрюльке на газу. Рядом на кухонном столе дожидается своего часа салатница со смесью из яиц, сахара, масла и муки, которая, после того как в нее добавят щепотку дрожжей и поставят в духовку, примет форму полдничного кекса.

— Малыш, не бегай! Ушибешься.

Алистер бросается под стол, к скрывшемуся там коту.

— Эт не я, эт кот!

— ЭТО не я.

Кот уворачивается от цепких детских рук и сбегает в гостиную. Алистер тут же бросается вдогонку.

— Ну хватит, малыш, это и правда ничем хорошим не закончится. Сходи-ка лучше за защитой!

Алистер с сожалением оставляет свою жертву в покое. Он знает, что ему нельзя вставать на стулья, но мягкий кожаный шлем, специальный созданный для боксирования, лежит на самом верху шкафа. Он пододвигает табуретку, взбирается на нее, берет в руки шлем — и тут же срывается оттуда, приземляясь попой на пол.

Его оглушает боль.

— Все хорошо, сынок? Что это был за шум?

Алистер прикусывает краешек шлема. Он сильно сжимает зубы, чтобы не закричать. Под сомкнутыми веками собираются слезы. Не плакать, не кричать. Алистеру пять, и он уже достаточно большой, чтобы понимать, что произойдет после падения. У него нет никакого желания проводить остаток дня у себя в комнате, в кровати с бортиками.

Мама выливает шоколад в тесто и идет в гостиную к сыну.

— Ты упал? Но зачем ты туда полез, ты же прекрасно знаешь, что тебе нельзя так делать!

Когда тебе пять, даже в голову не приходит отодвинуть табуретку, чтобы замести следы своего преступления.

— Это не я, это кот.

— А, кот.

Их прерывает звонок в дверь. Мама и сын бросаются на звук. Посмотрев в глазок, она отшатывается, а потом приседает на корточки перед Алистером и шепчет ему в ухо: «Это полиция. Они хотят забрать тебя. Они хотят увести тебя далеко-далеко от меня. Они хотят, чтобы ты был совсем один».

Алистера тут же охватывает паника. Мама — центр его вселенной, без нее он бы пропал.

— Добрый день, мадам, мы хотели бы задать вам пару вопросов. Можно войти?

— Конечно, прошу вас.

Мама уступает дорогу двум полицейским, которые входят в квартиру. Алистер прячется под кухонным столом. Из-за страха перед монстрами, которые пришли, чтобы забрать его, он начинает учащенно дышать.

— Нам сообщили, что в вашей квартире живет маленький ребенок, который никогда отсюда не выходит. Не могли бы вы дать нам взглянуть на него?

— Да, разумеется, проходите в гостиную и присаживайтесь. Я приведу его к вам, но только ненадолго.

Мама идет на кухню и тянет Алистера за руку.

— Эти плохие люди хотят на тебя посмотреть.

В гостиную ей приходится его нести. Он загнанно дышит, как измученная жарой собака.