Лунная Моль и другие рассказы

«Ага, ты вернулся! – воскликнул Алан Робертсон. – Что тебе удалось узнать?»

Дюрэй рассказал о встрече с другой Элизабет: «Она никак не оправдывает то, что сделала. Ее враждебность представляется мне тем более невероятной, что я не могу понять, в чем может заключаться причина такого отношения».

Алан не высказывал никаких замечаний.

«Эта женщина – не моя жена, но побуждения обеих должны быть сходными. И все-таки я не могу найти никакого объяснения ее странному поведению».

«Сегодня утром Элизабет вела себя нормально?» – спросил Алан.

«Я не заметил ничего необычного».

Алан подошел к пульту управления аппаратом и оглянулся: «Когда ты выходишь на работу?»

«Примерно в девять утра».

Алан повернул одну круговую шкалу, после чего стал регулировать две другие, пока зеленый светящийся шарик не остановился, дрожа, точно посередине стеклянной трубки. Алан подал Дюрэю знак, чтобы тот скрылся за свинцовым экраном, и прикоснулся к кнопке. Из центра сферического реактора послышался стонущий скрежет – в результате соударения ста шестидесяти семи импульсов энергии разрывались мембраны между измерениями.

Алан Робертсон создал новый переход: «Теперь в родственном мире утро. То, как ты себя будешь вести в этой ситуации, зависит только от тебя. Можешь попробовать незаметно следить за событиями. Можешь сказать, что забыл какие-то бумаги и вернулся за ними – чтобы Элизабет могла игнорировать твое присутствие и заниматься обычными делами, пока ты ненавязчиво наблюдаешь за происходящим».

Дюрэй нахмурился: «Допустим, что в каждом из родственных миров есть Гилберт Дюрэй, столкнувшийся с той же проблемой, что и я. Допустим, что каждый из Гилбертов пытается незаметно проникнуть в прошлое родственного мира другого Гилберта, чтобы узнать причину возникновения своей проблемы. Допустим, каждая Элизабет замечает его и гневно обвиняет человека, которого считает своим мужем, в том, что он за ней шпионит – это само по себе могло послужить причиной внезапного отвращения Элизабет ко всему роду человеческому».

«Что я могу сказать? Постарайся не попадаться ей на глаза. Надо полагать, ты проведешь там несколько часов, так что я вернусь к тримарану и побездельничаю. Пользуйся дверью номер пять в зале моей частной пересадочной станции – я оставлю переход открытым».

* * *

И снова Дюрэй стоял на склоне холма над рекой, глядя на каменный дом беспорядочной планировки, построенный другим Гилбертом Дюрэем в двухстах метрах ниже перехода. Судя по положению Солнца на небе, в этом мире было примерно девять часов утра – он прибыл чуть раньше, чем требовалось. Из печной трубы поднималась струйка дыма – Элизабет развела огонь в кухонном камине. Дюрэй размышлял, не двигаясь с места. Тем же утром, в его собственном мире, Элизабет не разводила огонь. Она уже собиралась чиркнуть спичкой, но решила, что стало достаточно тепло. Дюрэй подождал минут десять, чтобы убедиться в том, что «местный» Гилберт Дюрэй успел уйти на работу, после чего стал спускаться к дому. Он задержался у плоского скального обнажения, чтобы изучить состояние мха в основании камня. Трещина в камне показалась ему не такой широкой, как та, которую он помнил, а мох – сухим и выцветшим. Дюрэй глубоко вздохнул. Он снова почувствовал, что в воздухе, наполненном ароматами трав, присутствовал какой-то незнакомый привкус. Дюрэй медленно приближался к дому, не совсем уверенный в том, что выбрал правильный план действий.

Входная дверь была открыта. Элизабет с удивлением выглянула наружу: «Сегодня ты быстро отделался от работы!»

«Машина сломалась, ее ремонтируют, – смущенно соврал Дюрэй. – Мне нужно заполнить отчет. Не обращай на меня внимания, продолжай делать то, что делаешь».

Элизабет с любопытством пригляделась к нему: «Я не делала ничего особенного».

Дюрэй проследовал за ней в дом. Сегодня Элизабет надела мягкие черные брюки и старый серый жилет – Дюрэй пытался вспомнить, что именно надела в тот же день Элизабет в его собственном мире, но эти предметы одежды были ему настолько знакомы, что память в данном случае не помогала.

Элизабет налила кофе в две керамические кружки, и Дюрэй уселся за кухонный стол, пытаясь понять, чем эта Элизабет отличалась от его настоящей жены – если она вообще чем-нибудь отличалась. Эта Элизабет казалась более молчаливой и задумчивой; казалось также, что ее губы были чуть мягче, чем у Элизабет в его Домашнем мире.

«Почему ты на меня так странно смотришь?» – неожиданно спросила она.

Дюрэй рассмеялся: «Я просто тобой любуюсь. Мне повезло, что моя жена – такая красавица».

Элизабет присела к нему на колени и поцеловала его; Дюрэй почувствовал, как у него разогревается кровь. Он сдержался: это не была его жена! Он не хотел осложнений. И, если бы он поддался мимолетному искушению, не сделал бы то же самое другой Гилберт Дюрэй, посетивший его настоящую жену? Дюрэй помрачнел.

Не чувствуя ответного пыла, Элизабет села за стол напротив. Некоторое время она прихлебывала кофе в молчании, после чего сказала: «Как только ты ушел, позвонил Боб».

«Неужели? – Дюрэй тут же насторожился. – Что ему понадобилось?»