Лунная Моль и другие рассказы

«Ничего – все было в полном порядке. Я строил всевозможные догадки, но они совершенно неправдоподобны. Я подумал, что, может быть, кто-то – какой-то посетитель – явился к нам домой и стал распоряжаться, но в таком случае Элизабет не пришла бы в школу, чтобы забрать девочек. Так что вряд ли ее кто-нибудь заставил закрыть переходы. Тайная любовная интрижка? Такая возможность всегда существует, но в данном случае это исключительно маловероятно. Так как Элизабет очевидно хочет, чтобы я не возвращался в Домашний мир, скорее всего, она старается предохранить меня – или себя, или девочек – от какой-то опасности. Опять же, это означает, что во всей этой истории замешан какой-то другой человек. Кто? Каким образом? Почему? Я говорил с Бобом. Он заявляет, что ничего не знает о возникшей ситуации, но все время настаивает, чтобы я принял участие в его проклятой „попойке чудаков“, и весьма прозрачно намекает, что там же будет и моя жена. Не могу привести никаких доказательств, но я подозреваю Боба. У него всегда была склонность к нелепым шуткам».

Алан Робертсон скорбно кивнул: «Это невозможно отрицать». Он присел на кокпит и направил взор в морские просторы: «У Боба непростое чувство юмора, но вряд ли он решился бы отрезать тебя от твоего мира… Не думаю, что твоей семье на самом деле угрожает опасность, но, конечно же, рисковать в данном случае нельзя. Вполне возможно, что Боб тут ни при чем, что происходит нечто гораздо более нежелательное». Алан вскочил: «Первым делом нужно воспользоваться первичным переходом в хранилище». Он с сожалением взглянул на океан: «Моя небольшая морская прогулка может подождать… Здесь приятный мир – не совсем родственный Земле, всего лишь кузен Земли, если можно так выразиться. Гоминиды здесь не развились».

Вдвоем они вернулись по тропе к хижине; по пути Алан Робертсон беззаботно болтал: «Я посетил тысячи и тысячи миров – и собираюсь посетить другие, но, знаешь ли, мне так и не пришла в голову эффективная система их классификации. Есть полностью параллельные родственные миры – хотя, конечно, мы не знаем в точности, что они одинаковы. В таких случаях все относительно просто, но в других начинают возникать проблемы… Ладно! Я больше не размышляю о таких вещах. Знаю только то, что, когда я свожу к нулю все координаты, появляются родственные миры. Чрезмерная интеллектуализация – проклятие нашего времени, так же, как любой другой эпохи. Покажи мне человека, имеющего дело только с абстракциями, и я покажу тебе существо, зашедшее в бесплодный тупик эволюции… – Алан усмехнулся. – Если бы я мог контролировать параметры с точностью, позволяющей находить стопроцентно родственные миры, у нас не было бы никаких забот… Возникает множество парадоксов, конечно. Я могу перешагнуть в родственный мир в тот же момент, когда подобный мне Алан Робертсон перешагнет из родственного мира в наш, что в результате приведет к нулевому эффекту. Поразительная возможность, в самом деле! Я ежедневно об этом думаю…»

Они вернулись в комнату горной дачи. Эрнест появился почти мгновенно. Дюрэй подозревал, что он следил за происходящим, заглядывая в переход.

Алан Робертсон деловито произнес: «Эрнест, мы будем заняты примерно пару часов. Гилберт столкнулся с трудностями, с этим нужно разобраться».

Эрнест кивнул – на взгляд Дюрэя, довольно-таки неохотно, хотя, может быть, так просто показалось: «Прибыл отчет о текущих работах в Огайо. Ничего срочного, однако».

«Спасибо, Эрнест, я займусь этим позже. Пойдем, Гилберт, докопаемся до сути всей этой чертовщины». Они прошли через дверь №1 к пересадочной станции на Утилисе. Алан Робертсон направился к небольшой зеленой двери с кнопочной панелью, набрал код, распахнул дверь и широким жестом пригласил Дюрэя: «Заходи!» Алан тщательно закрыл за собой эту дверь, после чего они прошли по короткому коридору. «Жаль, что приходится соблюдать такую осторожность, – пояснил свои действия Алан Робертсон. – Ты представить себе не можешь, какие невероятные требования мне предъявляют. Иногда это приводит меня в отчаяние… Что ж, надо полагать, люди руководствуются вполне понятными побуждениями».

В конце коридора Алан повернул два циферблата на красной двери: «Сюда, Гилберт – ты здесь уже бывал». За красной дверью начинался вестибюль с выходом в круглый бетонный зал пятнадцатиметрового диаметра, находившийся, как было известно Дюрэю, глубоко под горами Бешеного Пса в пустыне Мохаве. От круглого зала радиально расходились восемь вырубленных в скале коридоров, а каждый коридор соединялся с двенадцатью боковыми нефами. В центре круглого зала за кольцевым столом диаметром примерно шесть метров перед компьютерными экранами и сортировально-подборочными устройствами сидели шесть секретарей в белых халатах. Согласно инструкциям, они никак не приветствовали Алана Робертсона и проигнорировали его присутствие.

Алан подошел к столу; теперь главный секретарь – лысый, как бильярдный шар, молодой человек с торжественным выражением лица – поднялся ему навстречу: «Добрый вечер, господин Робертсон!»